Константин Логинов - Традиционный жизненный цикл русских Водлозерья: обряды, обычаи и конфликты

Призор «от думы» водлозеры считали наиболее сложным для излечения среди всех разновидностей призора. Чтобы справиться с ним, воду заговаривали на шестке печи или у душника печи: «Хозяин батюшка, хозяйка матушка, малые детушки, снимите сглаз с раба Божьего (имярек). Простите, кто на младенца плохо сказал или подумал, или я подумала. Снимите призор с раба Божьего (имя рек)» (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 29). Далее поступали, как обычно. У знахарки Суховой заговор от думы бывал весьма пространным: «Я, раба Божья (имярек), отцом прощена, матерью благословлена. Пойду из сеней в двери, из ворот в ворота. Выйду в чистое поле. В чистом поле стоит пень смоливчатой. Кто может найти пень смоливчатой, кто может снять тридевять нош смольем, выгнать тридевять ведер смолья, выпить тридевять ведер смолы, выпить с синего моря всю воду, около синего моря весь песок вызобать, тот сможет обдумать моего младенца (имярек). Которое слово забыла, то ключом заключила, ключ – замок, замок – камень. Отныне довеки, век по веки» (АНПВ, № 2/77, л. 4). Обрядовые действия те же: намыть тело младенца, дать ему три глотка заговоренной воды. Считается, что любое средство от сглаза и призора начинало помогать, как только младенец принимался зевать, а исцеление наступало во время спокойного сна. Остатки заговоренной воды после проведения целительских ритуалов на стол не ставили. Обычно их выносили за калитку и выливали левой рукой назад «наиспашку» со словами: «Откуда пришло, туда и иди» (АНПВ, № 2/73, л. 17).

Хотя целенаправленно порчу на младенцев никто из водлозеров « наводить » не смел, считалось, что она может « пристать » ненароком, например, если переступить через магический предмет, подкинутый для наведения порчи на взрослых, или коснуться его (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 44–45). Верили, что такая порча могла перейти и к младенцу, когда мать, держа его на руках, входила в избу. Намеренно « спущенная по ветру » порча на чье-либо имя (а также ради излечения коголибо уже страдающего от порчи), по поверьям, тоже могла легко пристать к ребенку, если дуновение ветра касалось тела младенца с тем же именем. (То же, л. 29). Случайной порчи младенцев водлозеры боятся больше, чем сглаза и призора. Считается, что от смертоносной порчи ребенок угасает намного быстрее, чем взрослый – за одну или две недели (Там же, д. 404, л. 84, 85). Якобы уже в первый или второй день младенец ничего не может есть, чернеет лицом, худеет или же наоборот – распухает. Мочеиспускание в последнем случае прекращается. Иногда от случайной порчи, как считали, ребенок покрывался язвами.

Традиционная «пелена» на современной иконе-фотографии. Д. Кевасалма. 2002 год. Фото Дж. Фудживара

Наличие порчи знахарки или сама мать определяли, опуская в корыто с водой и младенцем икону либо распятие. Икона и распятие при этом, говорят, чернели, словно мгновенно старились. Врачи помочь при порче, как считают, бессильны. Требовалось, чтобы знахарка и мать просили помощи и заступничества за младенца перед иконой Пресвятой Богородицы в многократных молитвах, умывали по нескольку раз в день святой водой или водой, в которую троекратно окунули икону. Особо сильные целительские возможности у водлозеров приписывались воде, которой намывали иконы на Пасху. Старинным средством от порчи младенцев было троекратное продевание ребенка сквозь отверстие от распущенного шва на пелене (« пялёнке »), накрывающей иконы (То же, л. 48). Старинные пелены на икону в Водлозерье вышивались не только красным по белому, но и с использованием синих, зеленых и желтых нитей, как это было принято в прошлом у карелов и вепсов. Для излечения детской порчи также использовалось троекратное продевание ребенка сквозь отверстие, которое иногда образует ветка на сосне, снова вросшая в ствол. Когда такого дерева поблизости не было, создавали некое его подобие искусственно. У молодой сосенки отрубали вершину чуть выше места отрастания из ствола сучьев (примерно на высоте полутора метров), лишние сучки срезали, а два оставшихся завязывали в узел верхними концами с таким расчетом, чтобы осталось отверстие для продевания сквозь него младенца. Как минимум одна такая сосна до сих пор сохранилась в Водлозерье. Она растет на первой развилке в лесу (сразу за бывшей опушкой леса) по пути от урочища на месте деревни Рахкойла к нынешнему Новгудинскому кордону. Практиковалось в старину и троекратное продевание младенца сквозь отверстие в земле. Его вырывали в холме или на крутом обрыве (То же, л. 46).

«Кольцо» из ветвей на живом дереве для снятия с младенцев сглаза и призора (д. Рахкойла. 1997 год). Рисунок И. В. Хеглунд с фото автора

В 1930-х гг. детей на Водлозере перестали крестить, но при этом срочное крещение в церкви считали способом, существенно облегчающим лечение от порчи, сглаза и призора. Матери, которым приходилось для излечения порчи, а также тяжелых младенческих болезней обращаться к магическим специалистам в Петрозаводск, когда местные знахарки помочь уже были не в силах, утверждают, что большинство современных городских целителей даже не берутся за лечение, пока дитя не крестят в церкви (АНПВ, № 2/73, л. 17–18). В случаях, когда нет помощи ни от местных знахарей, ни от городских целителей, последняя надежда в излечении порчи возлагается на срочный переезд на жительство из Водлозерья в отдаленные города и веси. Считается, что за многими реками и озерами порча, причиненная человеком, проживающим в Водлозерье, ослабевает настолько, что перестает действовать вообще (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 492, л. 24). Домой в этом случае, не опасаясь возобновления болезни, можно возвратиться, по поверьям, лишь тогда, когда человека, напустившего порчу, уже не будет в живых.

Бытование в Водлозерье многочисленных традиционных способов защиты и «лечения» младенцев от сглаза, призора и случайно наведенной порчи вовсе не означало, что за здоровье и жизнь буквально каждого ребенка в старину велась бескомпромиссная борьба. В традиционном крестьянском обществе, в котором рождение большого числа детей в семье было нормой, смерть ребенка не рассматривалась как какое-то исключительное несчастье для семьи. Достаточно вспомнить традиционное свадебное благопожелание молодым: «Дай вам Бог детишек с убылью!» Так что виновников, «причинивших» сглаз, призор и даже случайно наведенную порчу, не очень-то вычисляли. В наши дни, когда в семьях водлозеров рождается не более двух, редко четырех детей, защита от сглаза и призора считается не менее актуальной, чем в старину. Явлений же того, что водлозеры именовали непреднамеренной порчей младенцев, практически не бывает, поскольку магические специалисты по части порчи большей частью уже умерли.