Виктор Губарев - Тортуга. История старейшей пиратской базы Карибского моря (1492—1694 гг.)

Укрепившись в поселке, Рохас и Морфа разбили лагерь у подножья крутого холма, на вершине которого было решено установить батарею и начать обстрел цитадели Тортуги – крепости Ла-Рош. Пятнадцать разведчиков поднялись на самый верх и обнаружили там усадьбу, в которой укрылся небольшой отряд французских мушкетеров. Чтобы выкурить их с этой стратегически удобной позиции, испанцы подожгли несколько домов и хозяйственных построек и, дождавшись подкреплений, взяли усадьбу штурмом. С помощью рабов сюда втащили восемь или десять орудий и устроили батарею, с которой вскоре был открыт огонь по французскому форту.

Чтобы обезопасить себя с этой стороны, шевалье де Фонтенэ ночью велел своим людям соорудить бруствер, состоявший из двух рядов бревен, пространство между которыми заполнили землей. Под его защитой французы почувствовали себя более уверенно. Испанцы же, убедившись, что огонь их батареи стал неэффективным, решили переместить пушки на соседний холм и уже оттуда продолжить обстрел французских укреплений.

Желая получить точные сведения о силе неприятеля, шевалье пообещал награду в тысячу песо тому, кто рискнет отправиться на разведку. Вечером 13 января четыре смельчака, прикрываемые отрядом из 30 аркебузиров под командованием Тома де Фонтенэ, выскользнули за ворота форта и попытались скрытно проникнуть в испанский лагерь, но были замечены часовыми. Один из французов был убит ударом копья, другой тяжело ранен, а двое оставшихся взяты в плен. На допросе, опасаясь за свои жизни, они выложили Рохасу все, что знали о системе укреплений на острове и боеспособности защитников форта. Дю Тертр, описывая эту ночную вылазку французов, отмечает, что она закончилась фиаско из-за предательства раба-перебежчика, который предупредил испанцев о готовившейся операции. В то же время упомянутый автор не устает расхваливать смелость младшего брата губернатора, который в ходе этой вылазки умудрился поджечь пороховой склад неприятеля. По его словам, отступая, французы «убили в этом сражении 16 испанцев, потеряв лишь одного человека убитым, а другого раненым» (испанские данные не подтверждают этого).

Огонь испанской батареи, установленной на другом холме, внес сумятицу в ряды защитников цитадели. Многие колонисты, укрывшиеся за стенами форта, готовы были сложить оружие и капитулировать. Тогда шевалье заставил их принести новую присягу на верность королю Франции. Кроме того, еще один отряд численностью до пятидесяти солдат был выслан ночью на захват вражеской батареи (правда, заблудившись в лесу, он вынужден был вернуться ни с чем). Наконец, чтобы ввести испанцев в заблуждение относительно сил, имевшихся в его распоряжении, Фонтенэ приказал устроить ложный салют из всех пушек и мушкетов, каким в ту эпоху обычно встречали прибытие подкреплений. Но эта хитрость не сработала, поскольку еще один перебежчик рассказал испанцам об истинном положении вещей в форте. Он также сообщил, что многие колонисты горят желанием побыстрее сдаться и даже готовы расправиться с шевалье де Фонтенэ и его братом.

Действительно, один из недовольных, некий Ноэль Бедель, явился с группой сообщников к губернатору и заявил, что, по их мнению, дальнейшее сопротивление бессмысленно. В ответ шевалье выхватил пистолет и выстрелил в Беделя со словами: «А, предатель! Если я и сдам крепость, то тебе не придется возрадоваться появлению врага». Затем он набросился на других малодушных колонистов, потребовав от них убрать свое оружие и немедленно вернуться на боевые посты. Поджав хвосты, «представители общественности» покорно ретировались.

Подобная решительность губернатора лишь на короткое время усмирила тех, кто готов был взбунтоваться. На следующий день волнения усилились, а ночью кто-то подло произвел три мушкетных выстрела из-за угла в Тома де Фонтенэ, когда тот совершал обход постов. Хотя молодой человек не пострадал, один из стрелявших сбежал к испанцам и заявил им, что убил брата губернатора.

Испанский военачальник отправил к шевалье своего барабанщика, чтобы проверить, правду ли сказал ему перебежчик, а заодно вручить Фонтенэ письмо, в котором предлагал ему сдаться на почетных условиях. Он пообещал беспрепятственно отпустить всех французов на родину, а англичан пригласил перейти на испанскую службу. Фонтенэ ответил, что не может изменить своему долгу и, «имея приказ своего короля о защите этого форта, будет решительно сражаться до самой смерти».

Военные действия возобновились. На следующую ночь Габриэль де Рохас велел Хуану де Морфе взять 150 лансерос и аркебузиров, вернуться в гавань и проверить состояние дел на кораблях. Две испанские ланчи 38 38 Ланча – большая испанская лодка, баркас или баркалона. , посланные Морфой на рейд Бастера, захватили там фрегат неприятеля и привели его в Кайонскую гавань.

Утром 17 января сильный испанский отряд двинулся по пляжу в сторону форта. Одновременно батарея, установленная на холме, продолжила обстрел башни и четырех бастионов пиратской цитадели.

18 января в 10 часов утра шевалье де Фонтенэ, опасаясь бунта, вынужден был прислать в испанский лагерь парламентера, который сообщил о готовности французов сдаться. Для обсуждения условий капитуляции в форт был отправлен капитан Томас де Кастро. В воскресенье 19 января между Рохасом и Фонтенэ было подписано соглашение, по которому французы обязались навсегда покинуть форт и остров, а испанцы – предоставить в их распоряжение два фрегата, тридцать рабов и двухмесячный запас провизии.

В понедельник 20 января Хуан де Морфа и Бальтасар Кальдерон во главе двухсот солдат прибыли к воротам форта и торжественно вошли внутрь, неся знамена его католического величества. Фонтенэ сдал форт, после чего с примерно 330 колонистами, их семьями, рабами и 25 солдатами гарнизона, которым разрешили взять с собой заряженное оружие, проследовал на берег. Ему вручили паспорт, действительный в течение трех месяцев; имея на руках этот документ, он мог в случае непогоды или недостатка провизии зайти в любой испанский порт в Вест-Индии и получить необходимую помощь, после чего плыть во Францию.

Дон Габриэль де Рохас оставил заложниками брата губернатора, Тома де Фонтенэ, и одного капитана, разрешив всем прочим французам и англичанам – а их насчитывалось более пятисот человек – покинуть остров на двух разбитых судах, севших на мель напротив форта. Поскольку ремонт этих парусников затянулся, испанцы начали нервничать, а затем заявили людям шевалье, что «если через три дня они не поставят паруса, то всех их предадут мечу». Французам пришлось поднапрячься, чтобы успеть подготовить суда к выходу в море до истечения срока ультиматума.