Александр Каменский - Россия в XVIII столетии: общество и память. Исследования по социальной истории и исторической памяти

Хотя основная цель, которую преследовало правительство, вводя векселя, заключалась в стимулировании торгово-предпринимательской деятельности купечества, в реалиях России XVIII в. в эту деятельность были вовлечены практически все социальные слои, что нашло отражение и в полученной базе данных. Из зафиксированных в ней векселей 36,7 %, то есть более трети, приходится на сделки, в которых участвовали дворяне, священнослужители, канцелярские служащие, разночинцы и крестьяне.

Следует особо отметить, что среди контрагентов вексельных сделок, сведения о которых зафиксированы в бежецких документах, нет иностранных купцов. Но это не означает, что бежечане с ними вообще не торговали. Наиболее состоятельные из них возили свои товары в Петербург и продавали там, в том числе иностранцам. В 1737 г. в ответ на строгий указ из Угличской провинциальной канцелярии об уплате недоимок за прошлые годы по разным сборам, Бежецкая ратуша, в частности, отвечала: «Помянутой недобор /таможенных пошлин – А. К./ того 735 году на… бурмистрах и зборщиках Иване Ревякине, Якове Брудастове, Федора Шишина на жене ево вдове Федоре Михайловой дочери, Иване Тыранове, Леонтье Попове, Степане Буркове взыскиваетца неослабно, чего ради и под караулом содержатца, и, хотя они бурмистры и зборщики при том неослабно взыскиваны…. и показывали, что недобор учинился за народною от хлебного в 733 и 734 годех недороду скудостию, от чего пред прежними годами торги умалились и при Санкт-Петербургском порте многие товары имеютца в непродаже, а которые товары иноземцам хотя и были проданы и побраны вексельные письма, токмо те купцы, забрав те товары и не заплатя за них по векселям денег, объявили себя банкрутами, от чего бежецкое купечество пришло в /разорение/». [58] РГАДА. Ф. 709. Оп. 2. Д. 509. Л. 4об. Скорее всего, векселя, выданные бежечанам иностранцами, они предпочитали опротестовывать в Петербурге.

Данные по каждой из социальной категорий, нашедшие отражение в базе данных, приведены в таблице 5.

Таблица 5

Таким образом, 63,3 % вексельных сделок, зафиксированных в бежецких книгах протеста векселей, было заключено с участием только горожан и 36,7 % с участием представителей иных социальных групп. Эти данные разительно отличаются от полученных Н. И. Павленко на основе анализа записных книг Московской крепостной конторы за 1732 г., где 44,8 % сделок были заключены дворянами и лишь 24,7 % купцами и посадскими, [59] Павленко Н. И. Указ. соч. С. 269. что, впрочем, вполне объяснимо, поскольку Москва, как известно, была городом с большой долей дворянского населения.

Рассмотрим каждую из представленных в таблице социальных категорий более подробно, оговорившись при этом, что отнесение некоторых из участников вексельных сделок к той или иной социальной категории по причинам, о которых будет сказано специально, носит условный характер.

Как видно из таблицы 5, наиболее интенсивный характер носило взаимодействие бежецких купцов с крестьянами. Д. Монро, как упоминалось, отмечал, что крестьянам запрещалось участвовать в составлении векселей, и этот запрет неоднократно возобновлялся. Однако в действительности произошло это не ранее 1749 г., когда Главный магистрат, ссылаясь на большое число не оплаченных крестьянами опротестованных векселей, обратился в Сенат с просьбой запретить им ручаться векселями. Сенат, однако, довольно раздраженно отвечал, что Главному магистрату следует поступать в точном соответствии с Уставом вексельным, 38-й пункт которого перечислял разные категории лиц, которым было разрешено пользоваться векселями. [60] ПСЗРИ. Т. XIII. № 9587. С. 25–26. Крестьяне, правда, там впрямую названы не были, но упоминались разночинцы – социальная категория не вполне определенная, что, видимо, и позволяло крестьянам руководствоваться принципом «что не запрещено, то разрешено» и активно использовать векселя. Спустя два года, в связи со вскрывшимися конкретными случаями использования дворцовыми крестьянами векселей в мошеннических целях, Сенат все же указал: «… чтоб никто дворцовым крестьянам, посланным для хождения за делы… денег взаем не давали и векселями и другими письмами не обязывались», [61] Там же. № 9832. С. 400. то есть речь шла даже не о запрете на использование векселей в торговых операциях, а лишь о запрете денежных займов под векселя для крестьян, находившихся вне мест их постоянного проживания.

Полный же запрет использования векселей всеми категориями крестьян последовал лишь еще десять лет спустя, 14 февраля 1761 г. Примечательно при этом, что аргументация этого указа ясно показывает, что он отнюдь не был задуман как очередная дискриминационная мера в отношении наиболее бесправной части тогдашнего русского общества. Напротив, в указе объяснялось:

«Правительствующему Сенату не безызвестно есть, что многие крестьяне для своего пропитания, брав паспорты, отлучаются от домов своих в разные города и, быв у купцов в работах и услужениях, обязываются векселями и, в случае неуплаты, оные протестуются в отдаленных городах, кои по протесте и держат те купцы у себя умышленно для накопления процентов многое время. И чрез то по несостоянию в платеже бедных крестьян доводят до ссылки в каторжную работу, откуда, в силу 1736 года указу, те ж самые заимодавцы оных крестьян скупают за положенную плату и тем удерживают их вечно в своих услугах, а некоторые из крестьян, отбывая от платежа положенных податей и поборов, под тем же претекстом, чтоб вечно себя в услуги купцу укрепить и, добровольно с ними согласясь, дают в немалой сумме вексели».

Иначе говоря, указ был направлен против использования векселей как средства закабаления крестьян в то время, когда правительство уже добилось, чтобы городские жители не владели крепостными, а холопство, как отдельная социальная категория, было уже давно уничтожено.

В приведенной цитате обращают на себя внимание еще два момента. Во-первых, здесь вновь вовсе не упоминается возможность участия крестьян в торговых операциях, а, во-вторых, косвенно указывается на еще один способ манипулирования векселями. Действительно, опротестование векселя в населенном пункте, где заведомо не было должника и не существовало ни способов извещения его о внесенном протесте, ни получения от него объяснений, а тем более самого долга, открывало для кредиторов возможности накопления процентов. Однако было бы, конечно, неверным предполагать, что все подобные случаи протеста векселей связаны исключительно со стремлением получения дополнительной выгоды.