Йован Дучич - Граф Савва Владиславич-Рагузинский. Серб-дипломат при дворе Петра Великого и Екатерины I

Но и Савву Владиславича, несмотря на молодость, уважали в Царьграде. Он был весьма заметным членом тогдашней югославянской колонии в Царьграде. Русские послы, находившиеся в то время в Порте, говорили о «господине Савве» весьма уважительно, наряду с иерусалимским патриархом Досифеем, как о двух главных людях, на которых они чаще всего опираются в своей работе. Так что ничего противоестественного не было в том, что дубровницкий консул пользовался талантами будущего выдающегося дипломата, серба из Герцеговины, который бережно хранил память о Дубровнике, как он сам говорил, еще с юношеских лет. Савва и Дука Владиславичи часто упоминаются в переписке Барки с правительством Дубровника, в которой он называет их persone honorate. Можно допустить, что Лука Барка поддерживал личный контакт с Саввиным братом Дукой, тем более что историк Ииречек в своем труде об отношениях Дубровника с Россией утверждает, что Дука также бывал в Царьграде.

Но через три года после окончания Морейской войны, то есть после заключения Карловацкого мира в 1699 году, Лука Барка и Савва Владиславич расстались, поскольку Владиславич покинул Царьград, да и сам Барка, похоже, тоже оставил службу. В 1709 году на его месте появляется Лука Кирика, также весьма активно проявивший себя в ходе событий, предшествовавших заключению Пожаревацкого мира в 1718 году. После отъезда Саввы в Россию его брат Дука отправил из Фочи в Дубровник еще два письма, а сенат Дубровника, как мы видели ранее, продолжал пересылать через него дипломатическую почту своему консулу в Царьграде.

Политическая карьера Саввы Владиславича действительно зародилась в Царьграде в самом конце XVII века. Начиная с 1699 года Владиславич вступает в контакт с тогдашним русским посланником в Высокой Порте, Емельяном Ивановичем Украинцевым. Посол Украинцев прибыл в Царьград в том же 1699 году с особой миссией: заключить с султаном окончательный мир, поскольку на Карловацком конгрессе России удалось подписать с Турцией всего лишь шаткое перемирие. Петр Первый обязал Украинцева убедить султана в своей дружбе, а также предупредить об опасности, которая может возникнуть, если Турция задумает воевать с Россией.

На Карловицком конгрессе союзники бросили Россию на произвол судьбы; даже главный русский делегат Прокофий Богданович Возницын, тогдашний русский посол в Вене, был лишен права заседать вместе с другими делегатами, и вел переговоры с турецкими делегатами Рейс-пашой и Маврокордато отдельно от прочих участников конгресса. Заключенное всего на два года перемирие не могло удовлетворить русское правительство. Поэтому в 1699 году, сразу после конгресса, в Царьград послали Украинцева, с тем чтобы он заключил с Портой мир, такой же, какой она заключила с другими государствами. В Царьграде русский посол столкнулся не только со сдержанным отношением турецких властей, но и с враждебными действиями европейских дворов, которые опасались, что Россия займет на Востоке доминирующее положение в политике и торговле. Турция же боялась выхода России к Азову и Черному морю, которое до тех пор принадлежало только Византии и Турции, опасаясь, что это может повредить торговым интересам и политическому престижу Турции в этом районе. Так что начало миссии Украинцева не могло быть легким.

Посол Украинцев сообщает своему правительству, что два его главных сотрудника в Царьграде – иерусалимский патриарх Досифей и наш Савва Владиславич. В одном из таких сообщений он пишет: «Серб Савва Рагузинский дал мне знать, что посланники христианские все до единого противятся нашему миру, и потому никому им верить ни в чем не следует. Все они, напротив, преследуют цель вовлечь Россию в войну».

В другом донесении Украинцев сообщает, что на четырех встречах, которые он провел с турецкими чиновниками, он говорил о святых местах в Палестине, настаивая на том, чтобы их передали православным грекам, но ни в коем случае не католикам. В этом же донесении говорится следующее: «Серб Савва Владиславич Рагузинский явился ко мне и сказал, что польский посланник Лещинский от имени всего сената просил турецкое правительство не замиряться с русским царем, а, напротив, заключить союз с Польшей. Лещинский также пожаловался и на своего польского короля за то, что он большой друг русского царя, и говорил, что из-за этого Польша свергнет его с престола. Владиславич к тому же добавил, что турки ни в чем не прислушались к посланнику Лещинскому».

Нет никакого сомнения в том, что иерусалимский патриарх Досифей до самой своей смерти был опорой русской политики в столице Турции. Сохранились следы переписки патриарха с русским правительством, его советов, настойчивых напоминаний. Заключение русско-турецкого мира 18 марта 1701 года в Москве во многом состоялось благодаря его участию. Однако и этот мир, подписанный в результате подкупа турок русскими чиновниками, не обещал стать продолжительным. Турецкое правительство никак не желало смириться с потерей Азова и выходом России в Черное море. По этим причинам Турция все время правления Петра Великого будет конфликтовать, воевать с Россией и интриговать против нее.

Одной из важнейших услуг, оказанных патриархом Досифеем послу Украинцеву, стало знакомство последнего с Саввой Владиславичем, который предоставил огромный объем информации о политике Турции и ее ключевых персонажах. Сам Украинцев хвастал, что Савва Владиславич передал ему тексты всех международных договоров, которые Турция заключила с Францией, Венецией, австрийским императором и Англией, которых так не хватало русской дипломатии. Благодаря этой услуге Савва Владиславич стал известным русскому двору.

После упомянутого подписания мира с Турцией царь Петр решил отозвать Украинцева из Царьграда и отправить туда нового посла, князя Дмитрия Михайловича Голицына. Его миссия заключалась в том, чтобы добиться от Турции права на свободную торговлю для русских кораблей в Черном море, то есть того, чего напрасно добивался Украинцев. Русский историк Щербатов пишет, что Голицын был одним из умнейших людей своего времени.

Уже в первые дни, то есть в начале 1701 года, Голицын получил от великого визиря крайне неудовлетворительный ответ. Турция согласилась на свободную торговлю с Россией, но отказалась разрешить выход русских кораблей из Азовского моря и их свободное плавание в Черном, которое Турция считала исключительно собственным внутренним водоемом. Она даже не позволяла русским послам прибыть в Царьград по Черному морю, требуя их проезда сухим путем, через Украину. Визирь в беседе с Голицыным особо подчеркнул, что султан рассматривает Черное море как часть собственного дома, в которой он не может позволить спокойно расхаживать иностранцам, и что он скорее решится на войну, нежели позволит русским свободное плавание. Князь Голицын сам быстро оборвал беседу; еще перед этим иерусалимский патриарх сказал ему: «Не говори больше о приморской торговле. Если продолжишь, то загубишь мир; а если будешь упорствовать, то турки сразу начнут готовиться к войне с царем. Турецкое правительство собирается вообще закрыть выход из Азовского моря в Черное, соорудив в проливе крепости, чтобы русские корабли никогда не смогли выйти оттуда…». Далее патриарх сказал Голицыну, что закрытие Азовского моря стало бы катастрофой для всех православных народов, которые верят в то, что освободить их может только русский православный царь. Турки знают, что царь создает флот и вооружает его против них. Поэтому, продолжил патриарх, царь может выйти в Черное море, опираясь только на свои силы, но никак не полагаясь на помощь турок. После этой неудачи князь Голицын вернулся из Царьграда в Москву. Есть сведения, что Савва Владиславич также был в контакте с Голицыным, но никаких подробностей мы не обнаружили.