Михаил Лебедь - Горькое Жито Донбасса

Через какое-то время еще две девочки у них нашлись. С этого момента стали Игната прозывать Семикозом – так у нас кличут тех, у кого семь дочек, семь симпатичных и шаловливых козочек, и ни одного сына – козлика. Кстати, тех отцов, у кого семь сынов и ни одной дочки, у нас кличут Семибратом.

Очень большая злость мужика разбирала из-за этого. Как посмотрит на свою семейку, на жену с дочками, набычится, сверкнет глазами, закурит, присядет на завалинку и думу думает. Как же хочется, чтобы пацан хотя бы один был. Злым, вспыльчивым, ершистым стал. По любому случаю набрасывался на жену:

– Ты, фифа лопушистая, особо не форси! Давно ремнем тебя не отхаживал? Зараз получишь у меня.

Таким образом каждый божий день, даже по несколько раз на дню, до слез свою жену доводить стал. Потопает Катерина в сараюшку, поплачет там от души, с курочками и козочками пообщается, успокоится и продолжит дальнейшие свои домашние хлопоты. А девочек своих увидит, они ее облепят, общебечут, так и забудет про мужнину напрасную обиду.

Однажды вечером, когда они своей большой семьей поужинали, показалось им, будто кто-то плачет за калиткой. Вышли, смотрят, а там прямо на траве ребенок лежит, укутанный в тряпки, подкидыш значит. Взяла женщина ребенка, внесла домой, а муж ворчит:

– Нашли кому подбросить! В дом зачем тащишь?

Но тут интересно ему стало, кто же там в тряпках? Может, хлопчик!

– Давай посмотрим, кто это. Разверни!

Оказалось, что и это девочка.

– Ой, господи! Убирай ее куда хочешь, хватит и своих девок. Неси ее околоточному участковому, пусть он разбирается с этим добром.

Унесла Катерина дитя от мужниных глаз да в сараюшке и спрятала. Ходит туда коз доить, заодно и подкидышку доглядает. Удивительно, девочка эта понимающей оказалась, настроение кормилицы чувствует, молча лежит, лишний раз не пикнет. Как стало во дворе холодать, приемная мама ее в хату взяла. Авось, заработавшийся муж не заметит и не поймет. Где семь девочек, там и восьмая незамеченной в хате проживет.

В самом деле, муж действительно ничего не заметил, так оно и обошлось.

Прошло лет семь-восемь, Игнат стареть начал, спокойнее стал, подобрел с годами, на подросших дочек с радостью посматривает. Бывало, затеет в хате возню с девочками – они на него насядут, шутя с ног валят на топчан, а он, обороняясь от них, кричит играючи:

– Караул! Женский отряд напал на меня! Спасите-помогите!

А девочки веселятся, шумят еще громче.

Однажды во время такой возни Игнат скомандовал:

– Женский отряд, по росту в одну шеренгу становись!

Выстроились в ряд все девочки. Отец стал их считать: одна, вторая, третья… что за дела? Восемь душ насчиталось. Обалдел:

– Эй, жена, Катерина! А почему девок у нас восемь? Меня ведь Семикозом зовут, не Восьмикозом.

– Так а сколько, восемь же и должно быть!

– Да ладно тебе, хватить меня за лопуха считать. Неужели это та, подкидышка, у нас осталась. Это сколько же лет прошло, а ты мне ничего не сказала!

– Да! Мы уже выросли, мы уже большие. Посмотри на нашу Фросечку, какая хорошенькая, какая ласковая получилась.

И указывает Катерина на девочку, которая так и приросла к Игнату, обнимая его своими ручонками. Игнат посмотрел на ребенка – настоящего ангелочка, подобрел, заулыбался и на девочку, и на жену:

– Ах вы мои хорошие, ах вы мои интересные.

Так и загладилось давнее ослушание Катеринино. Ни к какому околоточному она тогда и не подумала обращаться, сердцем своим добрым прикипела к подкидышке. Не сразу, а после многих раздумий дала она найденной дочери имя Ефросинья, по-простонародному – Фрося. Видела Катерина, что этот ребенок в радость ей оказался и характер свой довольно рано проявил. Девочка спокойная, сдержанная на эмоции, очень настойчивая и трудолюбивая. Всегда чем-то занята: куклам одежду шьет, маме помогает по дому, папа с работы придет – к нему ластится, по-детски за ним ухаживает и все в его делах понимает. На все дела ее хватает, и на друзей тоже.

Правда, подруг у Фроси почти что не было, всегда она держалась компании мальчишек и в детских играх ни в чем им не уступала.

Пока Игнат любовался самой младшей девочкой, старшие сестры ее уже выросли и постепенно одна за другой стали выходить замуж. Одна, потом другая, третья – вскоре одна Фрося дома осталась. Притихли родители и однажды признались один другому, что боятся одинокими остаться, не знают, что делать без Фроси будут, если и она замуж уйдет.

С возрастом Игнат обветшал, стал меньше угольную выработку давать, меньше платить ему стали, нужда в их хату постучалась. Однажды вечером Фрося сообщила приемным родителям о своем решении:

– Пойду завтра на рудник на работу наниматься. Все работают, и я буду.

Родители притихли, но возражать не стали. Пошла Фрося утром на рудничный двор и нанялась присматривать за шахтными лошадьми, занятыми на подвозке крепежных бревен у лесогонов. Так и началась ее трудовая жизнь.

Со временем Ефросинье пришлось много разных рудничных дел освоить. Прежде всего побывала лесогоном, со своими лошадками лес в забой подавала, потом работала грабаркой на погрузке угля, потом глыбы породные выбирала с угля, потом кайлом углубляла проходы в породистых подложках. Со многими тяжелыми трудовыми обязанностями обзнакомилась.

Сотрудники по забою не уставали дивиться на нее и нахваливать:

– Ты смотри, не мужик, а какая сильная и сноровистая, устойчивая. Как ладно у нее труд получается! На ее дела смотришь и самому легче становится.

Взрослеть Фрося стала, а с возрастом и душою своей доброжелательной раскрылась, краше и пригожее стала, статью своей и стройной, и ладной сформировалась. Во всей округе Каменской второй такой не встретишь. Мужчины-сотоварищи уважали ее и хорошего жениха найти при каждом удобном случае желали.

Вроде бы к этому дело и шло. Заприметил Фросю один молодой забойщик, Ефремом звался. Добрый парень, путный и толковый, местный батюшка Эфраимом его кликал. На первый взгляд мог показаться он малость угрюмым и замкнутым, но при близком знакомстве становилось ясно, что это он сдержанный такой и настойчивый, с независимым характером. Быстро осваивает любое дело, мастеровит на все руки, горазд на технические выдумки. По-настоящему присох он к девице.

Но, как часто бывает, Фрося вроде и не замечала такого молодца. Приглянулся ей другой удалец, молодой офицер, красавец из 13-й роты военного полка, расквартировавшегося в ближнем селе по речке Камышевахе. Все бы ничего, но по осени полк должен был сняться и уйти в столицу, в Санкт-Петербург город. Вот этот красавец и сманил Ефросинью в столицу. Ничего не обещал, но она поехала за ним не задумываясь.

Привез офицер Фросю в столицу, представил ее своей родне и объявил: