Линкольн Пейн - Море и цивилизация. Мировая история в свете развития мореходства

Переплыв Эгейское море, афиняне направились к городу Сарды – они подожгли его и торопливо отступили. Персидский флот из 600 финикийских, египетских и каппадокийских трирем атаковал Милет в 494 году до н. э., ионийцы с общим флотом в 353 триремы не могли ему противостоять. Немногие ионийские корабли, сохранившие верность идее восстания, были уничтожены или захвачены в битве при близлежащем острове Ладе, – эта битва положила конец ионийскому восстанию. Персы продолжали очищать территорию вокруг Геллеспонта и захватили несколько греческих городов по обе стороны от пролива. Несмотря на победу, Дарий поклялся наказать афинян за то, что те разрушили Сарды, и «повелел слуге [211] … «повелел слуге…» – Ibid., 5.105 (p. 319). трижды повторять слова „господин, не забывай об афинянах“ перед каждым обедом». В 491 году до н. э. персы начали первое при Мардонии – зяте Дария – вторжение в Грецию. Переправив войска через Геллеспонт, Мардоний повернул к югу, намереваясь взять Эретрию и Афины. После доставки армии в Европу персидский флот двинулся вдоль берега на юг до мыса полуострова Афон (Акти), где сильная буря потопила триста кораблей, погибли двадцать тысяч человек. Персы также потерпели ряд поражений во Фракии, и хотя со временем им удалось одержать верх, Мардоний решил вернуться домой.

Если бы персы решили преследовать изначальную цель, они вряд ли бы встретили серьезное организованное сопротивление. Афины и Эгина, вечные враги, воевали уже пятнадцать лет, и эгинцы незадолго до описываемого времени потопили флот афинских и коринфских кораблей. Именно на фоне этих событий Дарий организовал второй поход. Геродот дает некоторые подробности о составе персидского «морского контингента», [212] … «морского контингента»… – Ibid., 6.95 (p. 355–56). который включал в себя «все корабли и людей, по повинности выставленных разными подчиненными городами – включая грузовые суда для перевозки лошадей, каковые Дарий взял в предыдущем году от государств-данников. Лошадей погрузили на эти суда, войска – на корабли, и флот в шесть сотен трирем отплыл в Ионию». На сей раз персы плыли напрямую через Эгейское море, «предположительно из-за того, что военачальники боялись огибать Афон». Однако у такого решения были военные и политические преимущества. После подчинения себе Наксоса персы высадились в Эвбее, готовые выступить против Аттики. Там, на Марафонской равнине в сорока двух километрах от Афин, афиняне и платейцы разгромили наступавших и захватили семь их кораблей. Персы, перегруппировав силы, попытались напасть на Афины с моря, однако к тому времени как персидские корабли появились в Фалере, который служил Афинам гаванью, афинская армия успела подойти по суше и встретить врага, так что персы предпочли уплыть.

Дарий планировал напасть на Грецию еще раз, однако отложил нашествие из-за восстания в Египте и из-за разгоревшихся споров о наследовании царства (в результате разрешившихся в пользу его сына Ксеркса). После того как Ксеркс подавил египетский мятеж, его советники – включая афинских изгнанников, живших в Сузе, тогдашней столице Персидского царства, – стали побуждать его возобновить войну против Афин. Несмотря на возражения Артабана – своего дяди, утверждавшего, что сторонники войны недооценивают таланты и решимость греков, Ксеркс начал готовиться к наступлению и собрал флот из 1207 трирем и 1800 транспортных судов. Как и прежде, морскую часть войны персы по большей части оставили финикийцам и египтянам, а также ионийцам и грекам из материковой Греции, которые предпочли воевать на стороне самой могущественной державы мира против горстки враждующих соседей. Считается, что за персов воевало столько же греков, сколько и против них.

Даже сам по себе размер персидского флота вполне оправдывал опасения Артабана насчет того, что самый грозный враг Персии – не греки, а земля и море: «Ведь нигде, насколько я знаю, [213] «Ведь нигде, насколько я знаю…» – Ibid., 7.49 (p. 391). нет гаваней столь больших, дабы вместить весь наш флот и укрыть его в случае непогоды; а ведь нам нужна не одна такая гавань, но множество – на всем протяжении побережья, вдоль которого ты будешь плыть. Однако там нет даже и одной». Артабан, по всей видимости, хорошо разбирался в обширных логистических операциях, которые разворачивались тогда полным ходом: в места предполагаемых боевых действий заранее отправляли продовольствие, боевых коней и вьючный скот. Готовились также два проекта, требующие инженерной мысли. Первым было выстраивание через Геллеспонт двух плавучих мостов, состоящих из кораблей [214] … мостов, состоящих из кораблей… – Число судов, указанных у Геродота, сходится с известными нам размерами кораблей того времени. Корабельные навесы афинского флота в Зее, возле Пирея, вмещали триремы шириной примерно 5,4 метра. Пентеконтеры у́же, и вместе такие суда, составленные бок о бок, вполне могли перегородить Геллеспонт в самом узком месте. См. Morrison and Coates, Athenian Trireme, 4–5. (закончено в мае 480 года до н. э.), – по ним армия могла перейти пешком из Азии в Европу. Из-за течения, которое здесь может достигать скорости четырех узлов и более, сооружение такого моста – задача нетривиальная, но к тому времени уже не новая. Такие мосты через Геллеспонт и Дунай незадолго до того строил Дарий для похода против скифов в 512 году до н. э. Мосты Ксеркса состояли из трирем и пентеконтер, стоящих на якоре в Геллеспонте – Геродот говорит, что северный мост состоял из 360 трирем и пентеконтер, а южный из 314. Когда суда были попарно скреплены канатами из льна и папируса так, что их цепь протянулась от одного берега до другого, между бортами проложили доски и надстроили над ними боковины – чтобы кони и вьючные животные не шарахались при виде воды.

Вторым грандиозным проектом было строительство канала через полуостров Афон в попытке избежать такого же бедствия, какое постигло персидский флот в 491 году. Точность рассказа Геродота вызывала сомнения даже в античности, однако при раскопках в 1990 году был обнаружен ров длиной 2,5 километра и шириной около 30 метров, «так что могли одновременно идти две триремы [215] … «так что могли одновременно идти две триремы…» – Herodotus, Histories, 7.24 (p. 384). См. Isserlin etal., “Canal of Xerxes”. на веслах». Геродот отзывается о канале презрительно – не потому, что персы его посредством пытались избежать морских опасностей, а потому, что канал был для Ксеркса средством поразить публику: «Он хотел явить свое могущество и оставить по себе память. Не составило бы труда, – продолжает Геродот, – волоком перетащить корабли по земле через перешеек», как было сделано на Коринфском перешейке.

Афиняне между тем не сидели сложа руки. После битвы при Марафоне сложилось четкое разделение между гоплитами (воинами из класса землевладельцев), которые по праву считались победителями, и теми, кто выступал за морское развитие страны. Главным сторонником морского флота выступал Фемистокл, ветеран Марафонской битвы, который, тем не менее, утверждал, что лучший способ защиты – оставив Афины, укрыться в новой гавани Пирея и собрать мощный флот. Пирей усиленно готовили к обороне, однако средств для строительства флота не хватало, пока в находящихся неподалеку Лаврийских рудниках не было обнаружено серебро. Хотя греки знали о приготовлениях Ксеркса к новому походу, Фемистокл ратовал за флот как средство защиты не от Персии, а от Эгины, с которой Афины вновь вступили в войну. Как писал Геродот, «война [216] … «война…» – Herodotus, Histories, 7.44 (p. 390). [с Эгиной] в то время спасла Грецию, поскольку заставила Афины стать морской державой». Фемистокл и сторонники флота добились того, что в следующие три года афиняне ежемесячно спускали на воду по шесть-восемь трирем.