Линкольн Пейн - Море и цивилизация. Мировая история в свете развития мореходства

О том, что это не просто риторические восхваления Александрии, свидетельствует уникальный документ II века (на греческом) о долговом соглашении [369] … о долговом соглашении… – Casson, “New Light on Maritime Loans”; Young, Rome’s Eastern Trade, 55–57. между заимодавцем в индийском Музирисе и заемщиком, которому требовалось оплатить перевозку груза в Александрию. Как, вероятно, обычно в таких сделках, обеспечением был груз – в данном случае нард, слоновая кость и ткани, – и заемщик ручался расплатиться с заимодавцем или его агентами в Александрии. При этом заемщик-перевозчик брал на себя все расходы по доставке товара из Музириса в Беренику либо Миос Хормос, оттуда сушей до Коптоса и дальше по Нилу до Александрии, где за них предстояло выплатить пошлину в 25 процентов. В договоре не указаны ни имена, ни национальность заемщика, заимодавца и агентов, однако заимодавец почти наверняка был членом «римской» (но притом грекоговорящей) купеческой общины в Музирисе, а его агентами, вероятно, выступали купцы из Египта или Восточного Средиземноморья. Этот договор, описание разноплеменных гостей у Диона и то, что мы знаем об индоокеанской торговле в целом, позволяют думать, что подобные сделки с участием заимодавцев и заемщиков из Индии и других краев были не редкостью. И мало того, что в торговле участвовали не только римляне – она еще и не была исключительной привилегией мужчин. Надпись второго-третьего века сообщает об «Элии Исидоре и Элии Олимпиаде, [370] … «Элии Исидоре и Элии Олимпиаде…» – В Young, Rome’s Eastern Trade, 58–59. Текст, перевод и обсуждение контракта см. 55–57, и Casson, “New Light on Maritime Loans”. почтенных матронах, науклеросах [судовладелицах или фрахтовщицах] и купчихах Красного моря». К сожалению, мы не знаем о них ничего, кроме того, что матроны были достаточно богаты (они сделали вклад в египетский храм) и что у них на службе состоял капитан либо торговый агент Аполлинарий, чье имя идет в надписи следом за именами хозяек.

С самого начала индоокеанской торговли Рима граждан определенного склада беспокоил постоянный вывоз золота в обмен на восточные товары. Плиний Старший сетовал, что римляне тратят свое богатство на восточную роскошь, отдавая пятьдесят миллионов сестерциев [371] … пятьдесят миллионов сестерциев… – Pliny, Natural History, 6.26.101 (vol. 2:417). О личных состояниях римлян см. Duncan-Jones, Economy of the Roman Empire, 1–32, 146. Некоторые рабы стоили значительно выше среднего; высочайшая известная цена – 700 000 сестерциев – была заплачена за грамматика (учителя литературы). Азии (половина этой суммы приходилась на Индию) за бериллы, жемчуг, слоновую кость, шелк и перец. [372] Во времена Римской империи сестерцием называлась бронзовая монета весом примерно 25 грамм. Сто миллионов сестерциев было значительной суммой, но состояние многих богатых римлян превосходило ее во много раз. У философа Сенеки было триста миллионов сестерциев, у Плиния Старшего – по меньшей мере четыреста тысяч; правительство нередко выделяло по полмиллиона сестерциев обедневшим сенаторам. Для сравнения: в начале II века рабы оценивались примерно в две тысячи сестерциев за голову, а нуждающиеся дети получали ежемесячное вспомоществование от двенадцати до шестнадцати сестерциев. Подобные чувства были широко распространены, особенно среди тех, кто считал, что Рим загнивает в роскоши. Преемник Августа Тиберий пытался ограничить непомерные траты самых богатых сенаторов, которых упрекал за «огромные размеры загородных домов… [373] … «огромные размеры загородных домов…» – Tacitus, Annals, 3.53 (p. 141) (Тацит, «Анналы». Пер. А. С. Бобович). число рабов и их принадлежность к множеству различных племен… вес золотой и серебряной утвари», а более всего за «пристрастия одних только женщин, ведущие к тому, что ради драгоценных камней наши состояния уходят к чужим или даже враждебным народам». Тиберий намеревался ввести новые законы против роскоши, но не преуспел в этом начинании.

Свидетельства средиземноморских торговцев, географов и государственных мужей подкрепляются данными археологических раскопок и документами того времени в Индии. Некоторые из этих документов сообщают о людях, которых называли яванами. Во времена Александра Македонского этим словом обозначали греков-ионийцев, но со временем название распространилось на всех людей с Запада – греков, римлян, арабов и персов, – которые торговали и жили в Южной Индии. Римскую керамику и подражания ей находят при раскопках на берегах Бенгальского залива, особенно в населенном пункте Арикамеду на территории древнего царства Чола [374] … Арикамеду на территории древнего царства Чола… – Ray, “Resurvey of ‘Roman’ Contacts”, 100–103. неподалеку от Пондичерри (бывший Пондишерри). Примерно тысячу лет, начиная с III века до н. э., это был центр местной, региональной и международной торговли. Находки редки и рассеяны по большой территории, так что не позволяют говорить о постоянном иностранном населении; возможно, это черепки амфор, которые местные торговцы привозили по суше или по рекам из таких западных портов, как Бхаруч. Кроме того, археологи нашли груды серебряных денариев [375] … груды серебряных денариев… – Ray, “Yavana Presence”, 98–100. с изображением Августа и Тиберия и золотых ауриев I, II и V веков. Скорее всего, на Деканском плоскогорье они ценились просто по весу металла, а вот медные и свинцовые монеты имели хождение, причем в Южной Индии своей монеты и не было.

Для Индии это был период значительных перемен. Ее экономика основывалась на сельском хозяйстве, ремеслах, добыче железа и полудрагоценных камней. Однако рост южных царств был обусловлен выращиванием перца и связью с морскими путями на Ближний Восток, в Африку и Юго-Восточную Азию, а также с прибрежными морскими путями Индии и Шри-Ланки. В первых веках нашей эры возникли тамильские государства Чола, Пандья и Чера. Они постоянно воевали между собой и с государствами севера, а также совершали набеги на Шри-Ланку. Коромандельский берег Юго-Восточной Индии являл собой куда большее смешение рас, религий и языков, чем относительно гомогенное Средиземноморье, да и вообще какое-либо место в мире за исключением Шри-Ланки. Люди и товары Юго-Восточной Азии в полутора тысячах миль через Бенгальский залив имели мало общего с людьми и товарами дельты Ганга и Брахмапутры в тысяче двухстах милях на северо-восток, а те в свою очередь отличались от людей и товаров Персидского залива и Красного моря в двух и двух с половиной тысячах миль на запад соответственно. Заметная часть общества занималась тем, что снабжала мореходов из этих краев товарами, едой и корабельным снаряжением или охраняла их от воров и разбойников. Тамильские поэты первого тысячелетия восторгались своими оживленными портами и торговыми сетями, связывающими их страну с далекими берегами. Они жили не на задворках субконтинента, а в городах, которые никогда не спали; их соотечественники с радостью принимали возможности международной торговли. В тамильской литературе нет перечисления товаров и портов назначения, как в латинских, греческих и китайских источниках, но это с избытком восполняется красочными описаниями морской торговли и богатств, которые она приносила. Читая эти описания, мы можем живее представить себе и другие порты того времени.