Линкольн Пейн - Море и цивилизация. Мировая история в свете развития мореходства

Хотя присутствию персидских купцов на Шри-Ланке ничто всерьез не угрожало, у них были конкуренты, в том числе торговцы из византийского Средиземноморья. Козьма упоминает, возможно, апокрифическую историю, как шри-ланкийский царь пожелал узнать, кто «более великий и могущественный» [384] … «более великий и могущественный…» – Cosmas, Christian Topography, 368–70. – персидский шах или византийский император. Греческий купец Сопатр в качестве ответа на вопрос показал золотую греческую монету, и царь признал, что она выше персидской серебряной. Греки и впрямь чеканили золотые монеты, а персы – нет, но этот факт из нумизматики VI века не отменяет превосходства персов в морской торговле западной части Индийского океана. Через несколько лет после того, как Сопатр показал шри-ланкийскому царю греческую монету, византийцы и Сасаниды вступили в последнее крупное столкновение в этом регионе. Предметом спора стала территория Йемена. Византийский император Юстин, стремясь ограничить влияние Сасанидов на восточную торговлю, обратился к негусу (правителю) Ардашира на территории современной Эритреи. Купцы принесли христианство в Ардашир в IV веке, и религиозные связи между аксумитами (эфиопами) и Византийской империей были так сильны, что тех даже называли «черными византийцами». [385] … «черными византийцами…» – Wink, Al-Hind, 1:47. Гонения на христианских купцов-аксумитов в портах Моха и Зафар давали негусу собственные основания напасть на Йемен. При поддержке византийского флота из Клисмы [386] византийского флота из Клисмы… – Christides, “Two Parallel Naval Guides”, 58. аксумиты примерно в 525 году свергли правящую династию и установили марионеточное правительство, которое продержалось в Йемене полстолетия.

Это небольшое территориальное приобретение не могло уничтожить Сасанидскую монополию, и преемник Юстина Юстиниан обратился к правителям Ардашира и Йемена, прося их во имя общей веры покупать шелк на Шри-Ланке, минуя сасанидских посредников, и продавать напрямую византийским купцам. Однако у аксумитов не было возможности выполнить эту просьбу. Как писал современник, персидские купцы «всегда оказываются [387] … «всегда оказываются…» – Procopius, Persian War, 1.20.1–2 (vol. 1:193) (Прокопий Кесарийский, «Война с персами». Пер. Н. Н. Чекаловой). у тех самых пристаней, куда индийские корабли причаливают прежде всего, и обычно покупают у них все грузы». Планы Юстиниана рухнули окончательно, когда персидский шахиншах Хосров I вторгся в Йемен, где уже давно зрело недовольство аксумской властью. Минимальными усилиями – Хосров отправил всего восемьсот человек на восьми кораблях, из которых два потонули, – персы свергли аксумских правителей Йемена и навязали стране свой протекторат. К началу VII века персидские купцы безраздельно господствовали в торговле между Индийским океаном и Средиземноморьем как через Красное море, так и через Персидский залив.

Хотя современники не могли этого предвидеть, история про Сопатра и монеты, равно как и войны за Йемен, оказались эпизодами переходной эпохи. На смену дряхлой античности шел период религиозного, культурного и имперского обновления под знаменами ислама. Менее чем через сто лет после событий, описанных Козьмой, мусульманские армии захватили Египет, отрезав Византийскую империю от Индийского океана и христианской Эфиопии, и поглотили Сасанидскую империю. К концу VII века халиф Абдуль-Малик ибн Мерван разрушил византийскую монополию на чеканку золотой монеты и ввел триметаллический медно-серебряно-золотой стандарт. Дар аль-Ислам – Дом Ислама – охватил область от Испании до Средней Азии, Пакистана и Восточной Африки. Мореплаватели, вдохновленные новой верой, устремились в новые порты. Несмотря на революционные перемены, прокатившиеся по региону, торговые пути, описанные Козьмой, не только не исчезли, но и вступили в новую фазу беспрецедентного роста.

Мы очень мало знаем о том, на каких судах пересекали Индийский океан купцы со своим товаром. Текстовые описания и рисунки немногочисленны, а затонувшие суда этого периода в регионе от Красного моря до Малаккского пролива практически неизвестны. Все древние тексты, независимо от происхождения, упоминают об индоокеанских судах лишь вскользь. «Ригведа», повествуя о спасении Бхуджью, утверждает, что того доставили к отцу «на стовесельной ладье». [388] … «на стовесельной ладье …» – Rig Veda, 1.116.5 (p. 287) (Ригведа. Пер. Т. Я. Елизаренковой). Описания судов в «Джатаках» условны или до крайности стилизованы, однако некоторые подробности узнать можно. Самха сказал Манимехале, что ему нужна «ладья из крепких досок, [389] … «ладья из крепких досок…» – Levi, “Manimekhala”, 601 в которую не будет проникать вода и которую будет нести ветер», и богиня подарила ему корабль с веслами и тремя мачтами, правда, из сапфира с золотым такелажем и серебряными парусами. «Джатака о Махаджанаке» сообщает лишь, что на судне было семьсот пассажиров.

Неизвестно, стоит ли понимать это число буквально, однако оно не совсем фантастично, особенно если вспомнить тесноту на индоокеанских кораблях в более близкое нам время. В 1938–1939 годах английский капитан, ветеран коммерческого флота Алан Вильерс, вместе с командой из тридцати человек на буме (разновидность дау) водоизмещением примерно 150 тонн прошел из Адена в Занзибар через Шихр, где «мы взяли 200 пассажиров [390] «мы взяли 200 пассажиров…» – Villiers, Monsoon Seas, 82–83. Вильерс не указывает линейные размеры этого конкретного судна, однако описывает виденный в Занзибаре 42-метровый бум как «очень большой…» – подвиг, который я счел бы невозможным, если бы не видел его своими глазами». Палуба была только одна, и от пассажиров требовалось не мешать матросам, то есть жаться в сторонке. Согласно Вильерсу, «если они не помещались на палубе, то могли висеть на бортах, что многие и делали, а также свешивали за борт свои пожитки». Вероятно, тремя столетиями раньше пассажиры на судне размещались примерно так же. Впрочем, несмотря на частности, редкие сведения из старинных источников рисуют образ больших морских кораблей, приводимых в движение веслами и парусами, – кораблей, сопоставимых по вместимости с лучше известными нам средиземноморскими.

В отличие от корабелов Средиземноморья и Восточной Азии, применявших соединение «шип в гнездо», деревянные нагели или металлический крепеж, их индоокеанские собратья по ремеслу сшивали корабельные корпуса веревками из койра (кокосового волокна), пальмовых волокон или травы. В каждом регионе конструкция сшитых кораблей была своя. В западной части Индийского океана веревки продевались в дырки, высверленные в досках обшивки, так что швы были видны и внутри, и снаружи корпуса. Это придавало судам неопрятный вид, глядя на который западные наблюдатели составляли самое нелестное мнение об их мореходных качествах. В IV веке до нашей эры кормчий Александра Македонского отметил «отвратительное качество их парусов [391] … «отвратительное качество их парусов…» – Ray, “Resurvey of ‘Roman’ Contacts”, 100. и нелепую конструкцию». Этот взгляд разделял Плиний Старший, живший четырьмя веками позже, хотя римский флотоводец никогда не видел кораблей, о которых неодобрительно высказался. Из-за отсутствия собственных наблюдений он оставил довольно невнятное описание восточноафриканского судна, которое, возможно, было снабжено балансиром наподобие известных в Океании. И впрямь, представляется вероятным, что балансиры Индийского и Тихого океанов имели общего предка [392] … имели общего предка… – Johnstone, Sea-craft of Prehistory, 214–15; McGrail, Boats of the World, 292, 326. в Индонезии. Несколько более подробное описание содержится в «Перипле Эритрейского моря», где упомянуты «большие одноствольные суда, скрепленные каркасом, называемые сангара », которые идентифицируют с катамараном, называемым по-тамильски сангадам . Вне зависимости от внешнего облика торговые корабли Индийского океана и его окраинных морей были прочные и надежные, способные перевозить самые разные товары – от насыпных грузов до лошадей и слонов.