Борис Вишневский - Башне – нет! Петербург против «Газоскреба»

Через полчаса ОМОН сменили «обычные» милиционеры, и затем чиновники повели дело по своему сценарию. Однако, после представителя «Охта-центра» Петра Лучина удалось выступить Александру Карпову, спокойно объяснившему, что в представленных документах нет предельной высоты «Газоскреба», но по имеющимся там данным ее можно вычислить, и получить 300-400 метров. И что сами авторы документа признают, что для вывода потока автомашин нужна 16-полосная дорога (в одну сторону) со светофорами, что технически невозможно в этом месте. Раз так – транспортный коллапс неизбежен. Ничем парировать его аргументы Лучин не смог.

От микрофонов в зале говорили разное. Представители «массовки» уверяли, что «с районом надо что-то делать», вспоминали про Эйфелеву башню, а девушка, представившаяся «студентка Нина Семенова» заявляла, что она за проект, потому что ей «надо где-то работать» (больше, видимо, в городе работать ей, бедной, негде). В свою очередь, археолог Виктор Коренцвит объяснил, что при строительстве неизбежно будут уничтожены все остатки от крепости Ниеншанц. А Татьяна Красавина напомнила, что по соседству запланированы две 100-метровые башни «Сэттл Сити», что ЮНЕСКО выступает категорически против строительства небоскреба, и что нельзя строить высотки на предмостной территории. «Символ Петербурга – парящий ангел, а не горящий факел!», – заявила она, после чего спросила зампреда КГА Виктора Полищука о том, какой же все-таки высоты будет «башня», и где это будет установлено. Но, как и другие участники, не получила ответа.

Забегая вперед, заметим, что после окончания слушаний Полищук заявил «Новой газете», что новый высотный регламент (принятый путем телефонного опроса в декабре, и утвержденный постановлением городского правительства № 1731 – Б.В.) опубликован и действует, и там записана предельная высота в 100 метров для этого района. На мой вопрос «означает ли это, что башня не может быть выше 100 метров?», он ответил: нет, можно будет построить выше 100 метров по «процедуре отклонения от предельных параметров», применяемой для уникальных объектов.

«Какие могут быть пределы отступления?, – спросил я. – 100 метров, 200, 500, километр, два? Тогда зачем вообще ограничения, если можно отступить от них на сколько угодно?». – «Вы понимаете, что могут быть исключения?, – ответил Полищук. – Или в городе не может быть исключений?». – «Вы уже сделали исключение на Васильевском острове для биржи и «Финансиста» – последствия известны». – «Это бездарный по архитектуре объект, – ответил зампред КГА. – Если на это место бы вклеили Исаакиевский собор, было бы очень красиво». Дальнейший спор стал бессмысленным…

«Дотянув» до установленного времени, чиновники под бурные аплодисменты «массовки» объявили слушания состоявшимися. После чего провокаторы, следуя указаниям своих инструкторов «не кричать прямо в зале – где наше бабло!», и «уходить спокойно, маленькими группами, в сторону холмика» (где расположена церковь), двинулись получать деньги. Однако, денег не дали: бригадиры велели в субботу придти к «Ленфильму». В субботу опять «обломилось» – деньги дали только тем, кто числится у киностудии в базе массовки, а телефоны бригадиров оказались отключены…

P. S . Информацию о том, что была «массовка», гневно опроверг новый глава комитета по печати и СМИ Юрий Зинчук. Мол, «это настолько чудовищно, что не может быть правдой».

Г-н Зинчук, это правда. Чудовищна политика администрации, в которой вы теперь служите.

Выше только Страсбург

Верховный суд отказался отменить программу строительства «Охта-центра»

«Новая газета в Санкт-Петербурге», 28.07.2008

Одно из двух судебных дел, где граждане оспаривают законность строительства «Охта-центра», закончено: Верховный суд оставил в силе решение Санкт-Петербургского городского суда, отказавшего активистам оппозиции в признании незаконной целевой программы "Строительство административного делового центра в Санкт-Петербурге". Правда, это лишь промежуточная точка – заявители намерены подать надзорную жалобу, а затем и жалобу в Европейский суд по правам человека.

Историю этого процесса «Новая газета» не раз освещала. Начало ему было положено год назад, когда Михаил Беляев, Елена Малышева, Анастасия Плюто и другие обратились в суд, полагая, что целевая программа (на основании которой на строительство «Охта-центра» выделялось из городского бюджета сперва 60 млрд. рублей, а потом 29.4 млрд. рублей) была принята с нарушением федерального законодательства.

Почему? Все просто.

Де-факто, целевая программа, утвержденная городским законом, есть решение о строительстве, а строительство должно подчиняться нормам Градостроительного кодекса. То есть, должно быть обеспечены как «сбалансированный учет экологических, экономических, социальных, и прочих факторов», так и «участие граждан и их объединений в осуществлении градостроительной деятельности, обеспечение свободы такого участия». Ничего этого не было сделано.

Должны быть проведены публичные слушания, обеспечивающие возможность участия жителей в принятии решения, должны быть указаны основания для принятия целевой программы, должны быть обоснованы значительные расходы из городского бюджета, должен быть учтен возможный ущерб интересам населения. И этого не было.

В соответствии с Федеральным законом «Об экологической экспертизе», подобные целевые программы должны проходить государственную экологическую экспертизу – чего также не было.

Наконец, в соответствии с Бюджетным кодексом, целевая программа должна содержать технико-экономическое обоснование и прогноз ожидаемых социально-экономических результатов ее реализации – ничего этого даже вдали не просматривается: ни ТЭО, ни прогноза, ни проекта «Охта-центра»..

Летом 2007 года городской суд заявителям отказал, но затем, в октябре Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда это решение отменила, и направила дело на новое рассмотрение. При этом были констатированы очевидные, казалось бы, обстоятельства: что оспариваемый закон о целевой программе «фактически решает вопросы строительства данного объекта (административного делового центра), определяя заказчика этой программы, цель, сроки реализации, исполнителя, объемы и источник финансирования», и что «у суда не имелось оснований утверждать об отсутствии отношений, входящих в сферу градостроительной деятельности».

Казалось бы, городскому суду придется все это признать? Как бы не так. Представители администрации на голубом глазу повторяли те же самые доводы: что никакого решения о строительстве нет, что целевая программа является лишь «предварительным финансовым документом», никого ни к чему не обязывающим, и что речь идет не о выделении денег на строительство, а лишь о бюджетных инвестициях. Им отвечали: строительство очень даже идет, участок на Охте расчищен от останков «Петрозавода», а на гигантском заборе, ограждающем место строительства, каждый может увидеть соответствующих размеров рекламу «Охта-центра»… Что касается целевой программы, то она является не «предварительным документом», а основанием для включения в городской бюджет соответствующих расходов, то есть имеет, по сути, прямое действие. А понятие «бюджетные инвестиции» в Бюджетном кодексе как раз и предусматривает выделение денег – ничего больше бюджет «инвестировать» по определению не может…