Михаил Харитонов - Множественность лиц на стороне работодателя. Научно-практическое пособие

Что касается перевода долга, то те возражения, которые мы приводили против признания «расщепленной» множественности лиц применительно к цессии, здесь не действуют: необходимость повышения оборотоспособности отсутствует, а закон применительно к возражениям нового должника, основанным на отношениях между кредитором и первоначальным должником, не содержит оговорки о моменте перехода обязанностей (ст. 392 ГК РФ). Поэтому, учитывая крайне скудное нормативное регулирование перевода долга, мы полагаем допустимым поставить вопрос о «расщепленной» множественности лиц при переводе долга хотя бы в качестве темы для дискуссии. Однако на страницах данной работы мы не считаем возможным вступать в нее, тем более что нас давно уже ждет следующий вид «расщепленной» множественности лиц в гражданских правоотношениях, а именно множественность лиц, возникающая в результате отсутствия у лица дееспособности.

Согласно ст. 28 ГК РФ сделки за малолетних (за некоторыми исключениями) совершают от их имени родители, усыновители и опекуны, и они же несут ответственность по ним [94] Это означает, что исполняться обязательство, возникшее в результате привлечения представителя к ответственности, должно из его имущества, а не имущества представляемого. Иначе получится, что фраза закона «представитель несет ответственность» не имеет в действительности никакого практического смысла. . Согласно ст. 32 ГК РФ опекуны лиц, признанных недееспособными в силу психического расстройства, также являются законными представителями подопечных и совершают от их имени и в интересах все необходимые сделки (про их имущественную ответственность напрямую не сказано, но она, очевидно, вытекает из смысла закона). Возникает закономерный вопрос: а какое правовое положение занимают эти представители? Как явствует из законодательства и доктрины, субъектом по сделке продолжает оставаться недееспособный, он является обладателем прав, получаемых по сделке, и из его имущества исполняются обязанности. Но на каком тогда основании ответственность несет представитель?

Представляется, что для ответа на этот вопрос необходимо хотя бы вкратце рассмотреть фигуру недееспособных лиц как субъектов права.

Каждый человек является социальной ценностью сам по себе, независимо от состояния его разума, духа и тела. Соответственно, каждый человек должен охраняться объективным правом от неблагоприятных последствий, возникающих в первую очередь в результате взаимодействия между людьми [95] О взгляде на право как систему распределения рисков см.: Магазинер Я.М. Указ. соч. – С. 162—169. . При этом объективное право должно также обеспечивать, по возможности, равные условия доступа людей к материальным и духовным благам. Достичь этих целей в полной мере объективное право может только в том случае, если будет считать каждого человека субъектом права , т. е. признавать за ним возможность обладания субъективными правами.

Однако объективное право существует лишь постольку, поскольку существует взаимодействие между людьми в рамках определенных социальных связей. Следовательно, признание за физическим лицом возможности обладания субъективными правами априори предполагает, что приобретаться и осуществляться эти права будут в определенной системе социальных связей и социального взаимодействия, опосредуемых объективным правом. Отсюда следует, что в подавляющем большинстве случаев для приобретения и (или) осуществления тех или иных субъективных прав человек должен будет вступать в правовые отношения с другими субъектами права. Такое взаимодействие предполагает, что физическое лицо должно обладать волей и сознанием на определенном уровне, в противном случае нормальное социальное взаимодействие (соотнесение своего поведения с поведением контрагента, и наоборот) невозможно. Между тем далеко не всякое лицо в силу своего возраста или состояния психики способно в достаточной мере понимать значение своих действий или руководить ими. Как же поступить объективному праву? Оно нашло следующий компромиссный выход из положения: лицо, не способное самостоятельно совершать юридические акты, не может быть участником определенных правоотношений и, соответственно, обладать субъективными правами, возникающими из этих правоотношений, однако такое лицо может становиться участником других правоотношений и обладателем соответствующих субъективных прав путем совершения от его имени и в его интересах юридически значимых действий другим лицом.

Подобная модель правового регулирования выгодна не только лицу, психически незрелому или неполноценному. Она выгодна и «полноправным» участникам правоотношений, поскольку снижает риск того, что они пострадают в результате взаимодействия с лицом, которое не в состоянии в полной мере отдавать отчет в своих действиях и руководить ими, что влечет и невозможность несения им ответственности перед контрагентом. Однако указанная неспособность проявляется не только в правоотношениях, возникающих в результате совершения правомерных действий, но в правоотношениях деликтного характера. Следовательно, здесь также возникает необходимость защитить интересы потерпевшего, что достигается путем возложения ответственности на другое лицо – очевидно, что этим лицом должен быть по общему правилу тот субъект, который осуществляет постоянное «правовое сопровождение» жизнедеятельности «неполноценного» физического лица и надзор за ним, а именно его законный представитель.

Таким образом, мы приходим к появлению категории дееспособности в объективном праве. В гражданском законодательстве дееспособность определяется как способность своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их (п. 1 ст. 21 ГК РФ).

Необходимо отметить, что это определение не является достаточно полным, поскольку охватывает только способность к совершению правомерных актов [96] Мы не согласны с мнением А.Е. Тарасовой, что в категорию дееспособности следует включать и способность к совершению юридических поступков (Тарасова А.Е. Правосубъектность граждан. Особенности правосубъектности несовершеннолетних, их проявления в гражданских правоотношениях. – М., 2008. – С. 68—70). Полагаем, что дееспособность в ее нынешнем понимании означает способность к совершению не любых волевых действий, а действий, направленных на достижение определенных правовых последствий, т. е. юридических актов (в гражданском праве – сделок). Для юридических поступков введение такой специальной категории, как дееспособность не имеет никакого смысла: представительство здесь невозможно, а правовые последствия возникают в результате совершения субъектом поступка, независимо от его психических качеств (достаточно того, что субъект является лицом, т. е. правоспособен). , а не способность нести самостоятельную имущественную ответственность, которая также, на наш взгляд, является элементом дееспособности. [97] Тарасова А.Е. Указ. соч. – С. 40, 41. Рассматривая указанный элемент дееспособности, А.Е. Тарасова обращает внимание на то, что он включает способность нести ответственность не только за внедоговорные (деликтоспособность), но и за договорные правонарушения (Там же. – С. 41—43). Полагаем, что с этой позицией следует согласиться.