Михаил Харитонов - Множественность лиц на стороне работодателя. Научно-практическое пособие

Одним из таких случаев является договор в пользу третьего лица. В соответствии с п. 1 ст. 430 ГК РФ договором в пользу третьего лица признается договор, в котором стороны установили, что должник обязан произвести исполнение не кредитору, а указанному или не указанному в договоре третьему лицу, имеющему право требовать от должника исполнения обязательства в свою пользу. При этом по общему правилу п. 3 ст. 308 ГК РФ третье лицо приобретет только права, но не обязанности [74] В литературе отмечается, что, поскольку любое право имеет границы своего осуществления, постольку лицо, обладающее правом, несет и определенные обязанности, которые обусловлены границами осуществления этого права, т. е. так называемые кредиторские обязанности (Ковалевская Н.С. Договор в пользу третьих лиц – граждан: дис. … канд. юрид. наук. – Л., 1988. – С. 49). По поводу кредиторских обязанностей см. также: Павлова О.П. Значение вины кредитора в гражданско-правовых обязательствах: автореф. дис. … канд. юрид. наук. – Л., 1984. – С. 5, 8—14. . Однако в синаллагматических правоотношениях не может быть обязанностей только у одной из сторон (должника по отношению к контрагенту или третьему лицу) – должны быть и обязанности по отношению к этой стороне. Следовательно, обязанности сохраняются за контрагентом, заключившим договор в пользу третьего лица. Таким образом, на одной из сторон договорного правоотношения имеет место «расщепление» прав и обязанностей между двумя субъектами. На такую ситуацию уже прямо или косвенно обращалось внимание в литературе, при этом подчеркивалось, что множественность лиц здесь отсутствует [75] См.: Ковалевская Н.С. Указ. соч. – С. 51; Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. – Кн. 1. Общие положения. – М., 2001. – 3-е изд., стереотип. (Гл. IV, п. 5, автор главы – М.И. Брагинский). На то, что третье лицо становится субъектом договорного обязательства, прямо обращала внимание И.В. Бекленищева, однако одновременно она указывала, что третье лицо при этом не становится стороной договора, поскольку, в частности, не имеет права его расторгнуть (Указ. соч. – С. 88). Представляется, что такой подход означает, по сути, несогласие с позицией участия третьего лица в договорном правоотношении, поскольку понятие расторжения применимо к договору как правоотношению, а не к договору как юридическому факту (сделке). . Это указание, безусловно, верно, но лишь применительно к тем случаям, когда речь идет о множественности лиц в ее традиционном, общепринятом понимании. Однако это не освобождает нас от обязанности ответить на вопрос: что представляет собой это правоотношение, где права и обязанности одной из сторон распределены между двумя лицами?

По нашему мнению, поскольку здесь на стороне одного участника правоотношения выступают два лица, вполне уместно говорить о наличии множественности лиц в правоотношении [76] В литературе высказываются и иные мнения относительно природы правоотношения, возникающего из договора в пользу третьего лица. Так, по мнению Ю.А. Тарасенко, договор в пользу третьего лица «в законченном виде представляет собой трехсторонний договор, в котором формирующие условия договора стороны связаны двусторонним, возмездным отношением» (Договор в пользу третьих лиц: особенности правовой конструкции // Сделки: проблемы теории и практики: сб. ст. / рук. авт. кол. и отв. ред. М.А. Рожкова. – М., 2008). . В то же время так как здесь происходит разделение между участниками множественности прав и обязанностей, а не предмета исполнения, как в долевых обязательствах [77] Ковалевская Н.С. Указ. соч. – С. 51. , либо альтернативы в выборе субъекта исполнения, как в солидарных обязательствах, данная множественность лиц принципиально отличается от множественности, которая рассматривалась нами в предыдущих параграфах. Следовательно, этой форме множественности необходимо присвоить свое наименование – например, «расщепленная» множественность лиц, в противовес традиционной категории – «параллельной» множественности лиц.

Говоря о множественности лиц в договорах в пользу третьего лица, следует отметить следующее.

Во-первых, необходимо определить, с какого момента возникает такая множественность – с момента заключения договора или с момента изъявления со стороны третьего лица желания воспользоваться своим правом? Поскольку множественность появляется в тот момент, когда третье лицо наделяется правом требования к должнику, для ответа на поставленный вопрос необходимо определить, когда третье лицо получает названное право. Эта проблема рассматривалась еще в дореволюционном гражданском праве. Так, по мнению Г.Ф. Шершеневича, право третьего лица по общему правилу возникает только со времени выраженного им согласия – поскольку договор в пользу третьего лица имеет дарственный характер, а дарение предполагает согласие одаряемого на принятие дара [78] Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. – С. 314. . Мы присоединяемся к выводу Г.Ф. Шершеневича, поскольку, в противном случае, как им верно замечено, контрагентам было бы невозможно изменить заключенный договор еще до выражения третьим лицом своего намерения относительно предусмотренного в договоре права, что может быть чересчур стеснительно. [79] Там же. – С. 313. Кроме того, это хорошо объясняет, почему после выражения третьим лицом соответствующего намерения нельзя (по общему правилу) изменять или расторгать договор – это означало бы лишение лица соответствующего права без его согласия. Противоположные взгляды на момент возникновения права у третьего лица в современной цивилистической литературе можно найти, в частности, у Ю.А Тарасенко (см.: указ. соч.).

В литературе по поводу данного вопроса высказывалась точка зрения, согласно которой у третьего лица до момента выражения им намерения воспользоваться своим субъективным правом это право, действительно, отсутствует, однако у него есть особое «секундарное» право, т. е. своего рода «право на право», которому соответствует не обязанность другой стороны, а связанность ее этим правом [80] Брагинский М.И. Указ соч. – Гл. IV, п. 5). Среди исследований, специально посвященных проблеме секундарных прав, см.: Бабаев А.Б. Проблема секундарных прав в российской цивилистике: автореф. дис… канд. юрид. наук. – М., 2006. . Поскольку множественность лиц в договоре в пользу третьего лица не может, по нашему мнению, возникнуть до выражения третьим лицом намерения воспользоваться предоставленным правом, для нас в рамках рассматриваемой проблематики безразлично, как характеризовать правовое положение третьего лица в договоре до реализации им возможности изъявить желание воспользоваться соответствующим правом и как именовать эту возможность – «секундарным» правом или иным термином.