Михаил Антонов - Право и общество в концепции Георгия Давидовича Гурвича

Возможно, этим было вызвано невнимание Гурвича к разработкам феноменологов, занимавшихся социологическими исследованиями. Имелись и определенные методологические различия. Так, при всем внешнем сходстве с феноменологической социологией (например, социологией Альфреда Шюца, также развивавшего концепцию «Мы» и пытавшегося через нее преодолеть субъективизм и трансцендентализм феноменологии Гуссерля) [444] См.: Шюц А. Смысловое строение социального мира // Шюц А. Мир, светящийся смыслом. М., 2004. С. 687–1007. , можно отметить различие в оценке значения средств межличностной коммуникации. Язык (и социальные знаки вообще) не служит объективным основанием для структурирования межиндивидуальной коммуникации; по Гурвичу, коммуникация (не только межиндивидуальная, но и межгрупповая) хоть и осуществляется с помощью знаков и символов, но зиждется не на «объективных» языковых структурах (выражающих, по Шюцу, систему внутренних смыслов общения) [445] См.: Gurvitch G. La vocation actuelle de la sociologie. Vol. 1. Р. 95. , а на интуитивном единстве «Мы» [446] См.: Idem. On Some Deviations in the Interpretation of the Concept of Social Structure // Sociometry and the Science of Man/J. L. Moreno (ed.). N.Y: Beacon House, 1956. Р. 245–262. . В этом еще одно отличие от феноменологизма, где единство «Мы» рассматривается в качестве трансцендентально заданного [447] См.: Schutz A., Luckmann T. Strukturen des Lebenswelt. Bd. 1. Frankfurt a. M., 1979. S. 25 usw. .

Другим американским, вернее, русско-американским социологом, чье влияние отчетливо прослеживаются в концепции Гурвича [448] Это влияние признает и сам Гурвич. См. письмо Г. Д. Гурвича П. А. Сорокину от 22 февраля 1960 г. (Pitirim Sorokin’s Papers. Saskatchewan University Library). , был его товарищ по Петроградскому университету П. А. Сорокин, с которым мыслитель сотрудничал и находился в дружеских отношениях начиная с 1940-х годов.

Гурвич, безусловно, принимает критику эмпиризма, в рамках которого культурные явления не берутся в расчет, а социальные процессы объясняются через комбинации цифр статистики («квантофрения»), – эта критика отвечала мировоззрению самого Гурвича, который ориентировался на синтез эмпирического и теоретического аспектов исследования. Возможно, в 1940-е годы именно общение с Сорокиным и чтение его книг повлияли на формирование основ социологической теории Гурвича, сформулированной в «Социологических очерках» (1938) только в общих чертах. Особенно это заметно в последующих работах в критике эмпирической социологии и структурно-функциональной теории, где Гурвич иногда дословно повторяет критику Сорокина. Еще более примечательно сходство принципов социокультурного анализа общества в воззрениях двух русских мыслителей, обосновывавших социальный плюрализм, интегральный характер знания и ценностную природу социального общения [449] См.: Графский В. Г. Общая теория права П. А. Сорокина: на пути к интегральному (синтезированному) правопознанию // Государство и право. 2000. № 1. . Однако это не исключало несогласия ученых по отдельным пунктам. Среди таковых Сорокин, в частности, называет классификацию форм познания, описание систем права и нравственности в их связи с социальными структурами, одновременно считая поверхностной критику Гурвичем положений его собственной теории [450] Письмо П. А. Сорокина Г. Д. Гурвичу от 4 ноября 1960 г. // Pitirim Sorokin’s Papers. Saskatchewan University Library. Вместе с тем мыслитель считал социологическую теорию Гурвича одним из основных достижений современной социальной философии, наряду с экзистенциальной философией, историософией Тойнби и Шпенглера и социометрией Морено (письмо П. А. Сорокина Г. Д. Гурвичу от 18 июня 1956 г.). , – критика сводилась к констатации недостаточности теории социальных циклов и типологии культур для объяснения процессов социальной динамики [451] См.: Gurvitch G. La vocation actuelle de la sociologie Vol. 2. P. 464. . Гурвич, со своей стороны, критиковал статизм анализа социальных явлений в американской социологии, причисляя к числу таких «неудачных» концепций и теорию П. Сорокина [452] См.: Idem. La crise de l’explication en sociologie… Р. 5. .

Очевидны также параллели между концепциями Гурвича и другого его товарища по Петроградскому университету – Н. С. Тимашева, чьи идеи стали известными уже после эмиграции последнего в США. К общим чертам их позиций можно отнести прежде всего подход к праву как к социопсихическому явлению, концепции интегрального знания о праве, опытного восприятия права (ср. теории биопсихического опыта Тимашева и юридического опыта Гурвича), признание коллективного характера этого опыта и другие принципы школы Петражицкого [453] См.: Timasheff N. S. Growth and Scope of Sociology of Law… P. 431 ff. . Несмотря на разногласия по таким частным вопросам, как определение понятий нормативного факта, формы общения и проч., позиции двух мыслителей были настолько близки, что споры и расхождения возникали по поводу лишь второстепенных деталей, но никак не принципов их социолого-правовых доктрин.

Влияния американской общественной мысли за относительно короткий срок смогли дать концепции Гурвича новое направление развития – создание гиперэмпирической теории, задачей которой Гурвич ставил «разрушение застывших и догматизированных концепций и построение новых концепций на основе постоянно обновляющегося опыта» [454] Gurvitch G. Déterminismes sociaux et libert humaine. P. 12. . В создании этой теории Гурвич исходит от обратного: он уже не формулирует некие априорные посылки, как ранее, а указывает на ошибки и слабости предшествующих теорий.

Основные ошибки современной американской социологии ученый видит в двух взаимоисключающих тенденциях: забвении идеальных элементов социальной жизни за счет сосредоточения исследования исключительно на эмпирических моментах общества и поиске трансцендентальных основ общества в ущерб изучению социальной реальности. Это делало необходимой разработку интегрального подхода к социальной действительности, в рамках которого равное значение придавалось бы как изучению эмпирических элементов социальной жизни, так и поиску теоретических основ такого эмпиризма. Для выполнения поставленной задачи, по мысли Гурвича, был необходим синтез элементов французской и американской социологических школ: «Неимоверное количество дескриптивного материала, собранного американской социологией, нуждается… в более четких, глубоких и гибких концепциях, создание которых – сила французской социологии» [455] Gurvitch G. La vocation actuelle de la sociologie. Vol. 1. P. 4. .

Попытку Гурвича интегрировать наработки американской социологической теории в европейскую научную традицию нельзя, наверное, назвать состоявшейся. Социометрическая социология оказалась слишком слабо обоснованной в методологическом отношении, и все попытки мыслителя дать прочное теоретическое обоснование эмпирическим исследованиям натыкались на непонимание и противодействие его французских и американских коллег. Это поставило ученого перед необходимостью разработки оригинальной социологической теории, которая должна была быть, по мысли Гурвича, свободной от недостатков «чрезмерно эмпирических» теорий американских исследователей и «чрезмерно теоретизированных теорий французских и немецких авторов» [456] Ibid. Vol. 1. Р. 12 et suiv. Такая позиция была воспринята с настороженностью. Так, в своей критике идей Гурвича Ф. Бродель отмечает, что «мало сказать “социабельность” там, где Дюркгейм употреблял термин “солидарность”, – нужно доказать, что речь идет не просто о терминологической фантазии» (Braudel F. Georges Gurvitch et la discontinuité du social… P. 352). .