Дина Азми - Система права и ее строение: методологические подходы и решения

Обращает на себя внимание и то, что М.А. Аржанов не разграничивал предмет и объект правового воздействия. В частности, он подчеркивал, что административное право должно быть определено «… не по методу регулирования правоотношений… а по объекту, именно по… правоотношениям… Уголовное право точно так же должно быть определено не по методу… а по предмету – преступлениям и борьбе с ними, как с определенными общественными отношениями» [115]. Кстати, в приведенной цитате М.А. Аржанов указал в качестве предмета правовой регламентации уже не норму права, а юридические отношения. Но общий контекст анализируемой работы все-таки дает основание предположить, что ученый имел в виду те отношения, которые поддаются правовому воздействию, т. е. в целом нет оснований предполагать, что он действительно считал возможным, (как это следует из процитированного высказывания об уголовном праве), определять отрасли права в зависимости от того, посвящены ли они аномальному, с юридических позиций, поведению, или же нет. Сам М.А. Аржанов возражал против «обвинений» в том, что при определении предмета гражданского права он прибег к методическому критерию. Ученый считал, что последовательно соблюдал единственно верный, т. е. материальный показатель, т. к. указал именно на часть (группу) общественных отношений.

Эта аргументация неубедительна. Ссылка на некую неопределенную часть общественных отношений не означает последовательного проведения в жизнь того или иного основания систематизации. Не свидетельствует такая ссылка и о невозможности обращения сразу к нескольким критериям систематизации. Кроме того, пояснение М.А. Аржанова не дает четкого представления о выделенной им области общественных отношений и ее свойствах.

М.А. Аржанов писал: «Мы говорим об известной части имущественных отношений, качественно характеризуя их как отношения известного порядка, известного типа, как складывающиеся известным способом. Оттого, что группировка общественных отношений производится нами путем указания на их свойства, они не перестают быть общественными отношениями; они, стало быть, не перестают быть предметом правового регулирования отдельной группы норм, отдельной отрасли права» [116].

Данное утверждение вызывает ряд возражений. Во-первых, неясно кому и каким образом стал известен порядок и тип тех отношений, на которые указал М.А. Аржанов. Во-вторых, по словам ученого, он вел речь об отношениях, складывающихся неким определенным способом. При этом под методом правовой регламентации понимается как раз таки совокупность приемов и способов юридического воздействия на общественные отношения [117]. Получается, что М.А. Аржанов все-таки прибегал к методическому критерию. По-видимому, основная причина этого объективна и заключается в недостаточности любых монистических оснований при подразделении разноаспектных поведенческих правил (особенно с учетом взаимосвязанности содержания и формы права, разделение которых возможно лишь умозрительно, в познавательно-исследовательских целях).

Надо сказать, что если обозначение свойств отношений действительно не влечет за собой изменения их природы, то заявление о том, что эти отношения должны составлять предмет отрасли права, остается совершенно неясным. Оно не находит какого-либо обоснования ни в работе М.А. Аржанова, ни в каких-либо других известных источниках.

Далее М.А. Аржанов отмечал, что любое правовое формирование (субстанцию) можно трактовать в качестве метода, т. к. оно всегда предназначено для воздействия на социальные отношения. «Внутри отдельных отраслей права нетрудно выделить юридические институты, которые также можно рассматривать как метод решения тех или иных задач… Метод и предмет регулирования – это разные стороны явления, которые не могут друг другу противопоставляться, или друг друга заменить, ибо они находятся в различных плоскостях нашего рассмотрения… Необходимо, наконец, иметь в виду, что всякая отрасль права может, вообще говоря, рассматриваться как метод, как способ осуществления тех или иных общественных задач, поскольку точно таким же образом может рассматриваться и право в целом. Но во всех этих случаях мы говорим о «методе» имея в виду конкретное содержание тех или иных норм права, т. е., опять-таки, в конечном счете, регулирование конкретных общественных отношений» [118].

С данной трактовкой можно согласиться. Но только с общесоциальных или мировоззренческих позиций. М.А. Аржанов говорил о методе, выходя за рамки собственно юридической сферы, в контексте всей социальной жизни. Он наделял данное понятие не специальным, а мировоззренческим, или, во всяком случае, общенаучным содержанием. Такое понимание метода можно применять к познанию всех социальных явлений. Например, ничто не мешает нам в таком контексте утверждать, что политическая система является методом познания публично-управленческих отношений. Это не означает, однако, что общесоциальная значимость методологии свидетельствует об отсутствии специфики в способах и приемах политической борьбы, прогнозирования, агитации (и т. п.). Жизнь тоже можно понимать как метод воплощения, в зависимости от философии интерпретатора, воли Божьей, бытия материи или сознания (и пр.). Но в отношении специально-научного познания такое восприятие непригодно. Представители формального критерия рассматривали приемы и способы правового регулирования только по отношению к составляющим системы права и исключительно в качестве основания их определения.

Чтобы выявить систему правового воздействия на общественные отношения, необходимо рассмотреть различные ее аспекты, в число которых входит и метод правового регулирования. Ограничиваться лишь одним, пусть даже очень важным аспектом, а тем более обособлять друг от друга различные аспекты единого целого, сопоставлять критерии, прибегая в отношении каждого из них к разному уровню обобщения в рамках одного и того же объекта исследования, – не верно.

Некорректность обращения к методу правовой регламентации в общесоциальном аспекте отмечал и сам М.А. Аржанов. «Под методом следует понимать либо особенность норм…, либо особенность способа правовой защиты данной нормы… Такое понимание метода правового регулирования можно считать более точным и правильным» [119]. Таким образом, согласно позиции ученого, метод правового регулирования, может рассматриваться в двух аспектах – в качестве особенности самих норм права, и в качестве способа юридической защиты субъектов правоотношения. Такая интерпретация вызывает ряд возражений.

Во-первых, особенности норм права сами по себе не составляют приемов и способов правового воздействия на общественные отношения. В интересующем нас контексте точнее говорить о том, что юридические предписания направлены на реализацию права. При этом имеются ввиду не особенности непосредственного текстового выражения или смыслового содержания правовых норм (не качество их юридико-технического исполнения и не социальная адекватность и востребованность), а выраженная в них нормотворцем установка на их восприятие и претворение в жизнь.