Е. Сыченко - Практика Европейского суда по правам человека в области защиты трудовых прав граждан и права на социальное обеспечение

Суд не стал исследовать вопрос о возможной идентичности обстоятельств дела. Решение Конституционного суда РФ, с одной стороны, направлено на обеспечение «правовой определенности», а с другой стороны, умаляет значение правовых позиций Европейского суда и возможности их воздействия на российскую правую систему [12] См. в качестве примера: дело Gladysheva v. Russia (7097/10) 06/12/2011 об обжаловании лишении права собственности на квартиру, добросовестно приобретенную у лица, которое незаконно оформило приватизацию и обращения в Конституционный суд РФ от лиц, пострадавших от нарушений, аналогичных тем, что были установлены в данном деле: Определение Конституционного суда РФ от 04.04.2013 № 504-О/2013, № 503-О/2013, 502-О/2013, 01-О/2013. .

Выделенная нами третья группапрактики Европейского суда, а именно толкование Конвенции, данное в решениях против других стран, исходя из нормы Закона о ратификации Европейской конвенции, а также толкования Пленума ВС РФ не являются обязательными для Российской правовой системы. При этом иное решение этого вопроса возможно при обращении непосредственно к п. 4 ст. 15 Конституции РФ, согласно которой установлен приоритет норм международных договоров над внутренним законом. Согласно ст. 32 Европейской конвенции к компетенции ЕСПЧ относятся все вопросы, касающиеся толкования и применения положений Конвенции и Протоколов к ней, которые могут быть ему переданы в случаях, предусмотренных положениями статей 33, 34 и 47. Таким образом, правовые позиции ЕСПЧ, выраженные в решениях против иных стран, должны иметь обязательное значение для Российской правоприменительной практики постольку, поскольку содержат толкование органа, за которым Российская Федерация признала право толковать конвенцию при ее подписании.

Статус решений и правовых позиций Европейского суда в Российской правовой системе не раз был предметом научных исследований. Некоторые авторы полагают, что за решениями ЕСПЧ следует признать прецедентный характер [13] См., например: Берестнев Ю. Ю. Меры общего характера и влияние практики Европейского Суда по правам человека на национальные правовые системы // Российская юстиция. 2001. № 12. или прецедентный характер признается лишь за ratio decidendi [14] Дидикин А. Б. Влияние решений Европейского Суда по правам человека на российское судопроизводство // X Международная конференция по проблемам развития экономики и общества: Сборник докладов. III том, 2009 г. URL: http://conf.hse.ru/2009/s3 (доступ 20.10.2013). таких решений (обоснование решения [15] Black’s Law Dictionary, 5th ed., 1979. P. 1135. ). Другие авторы отрицают статус источника права за правовыми позициями Европейского суда, признавая при этом «прецедентами толкования» постановлениями суда, вынесенными против России [16] Ершова Е. А. Правовая природа постановлений Европейского суда по правам человека // Трудовое право. 2009. № 2 (108). С. 85–99. , или включают прецеденты ЕСПЧ в правовую систему России в виде судебной практики [17] Курдюков Г. И., Александров С. В. Международный и конституционно-правовой аспекты юридической природы постановлений Европейского суда по правам человека // Юридический мир. 2012. # 6. С. 46–50. . При этом авторы не разъясняют статус «судебной практики» применительно к решениям Европейского суда.

Авторы исследования о применении правовых позиций Европейского суда в гражданском процессе России отмечают прецедентное значение постановлений Европейского Суда, принятых в отношении Российской Федерации, и относят их к источникам российского права. Постановления, вынесенные в отношении других государств должны, по мнению авторов, подлежать учету, поскольку это может помочь избежать нарушений, которые уже были предметом рассмотрения и по которым уже сформулированы правовые позиции Европейского Суда [18] Постановления Европейского Суда по правам человека в гражданском процессе Российской Федерации / И. В. Воронцова, Т. В. Соловьева; под ред. О. В. Исаенковой. М.: Волтерс Клувер. С. 9. .

Интересна позиция Симагина А. С., исследовавшего значение практики ЕСПЧ в уголовно-процессуальном праве: «Статус судебных постановлений Европейского Суда заключается в том, что они не изменяют и не отменяют предшествующие судебные постановления российских судов… но могут (должны) быть положены в основу последующих судебных решений (постановлений, определений, приговоров), обеспечивая их законность и обоснованность». Правовые позиции Европейского Суда по правам человека, по мнению данного автора, имеют самостоятельное в сравнении с судебными постановлениями значение, и обладают признаком обязательности для государств, ратифицировавших Конвенцию (в частности, для Российской Федерации), вне зависимости от того, являлось ли оно (государство) стороной разрешенного спора или нет [19] Симагин А. С. Конвенция о защите прав человека и основных свобод и протоколы к ней в системе источников уголовно-процессуального права России: Автореф. дис. … канд. юрид. наук… Нижний Новгород, 2011. URL: http://law.edu.ru/book/book.asp?bookID=1423828 (доступ 20.10.2013). .

Проведенный выше анализ обязательности выделенных трех групп практики ЕСПЧ позволяет нам согласиться с позицией Симагина А. С. и признать ее обязательность для российского трудового права и права социального обеспечения.

Значит ли доказанная нами обязательность, что практика Европейского суда является источником российского права? Этот вопрос возникает, поскольку российская правовая система относится к романо-германским системам права, в которых судебный прецедент не является источником права. Это, по мнению некоторых ученых, исключает возможность признания судебной практики в качестве источника российского права [20] См. Нерсесянц B. C. У российских судов нет правотворческих полномочий // Судебная практика как источник права. М… 2000. С. 107 или Гурова Т. Н. Судебный прецедент как формальный источник права и его место в системе источников права в России // Атриум. 1997. 3. С. 7. Цит. по: Рогожин Н. А. Судебная практика и ее роль в правовом регулировании предпринимательской деятельности. Wolters Kluwer Russia, 2004. С. 12. .

Критикуя подобный подход, отметим, что в эпоху глобализации и частичного смешения черт как романо-германской, так и англо-саксонской систем права, полагаем неправильным отрицать нормативный характер толкований ЕСПЧ лишь в силу традиционной ассоциации нормативности судебных решений с прецедентом, а прецедентов – с чуждым Российской правовой системе элементом. На наш взгляд, очевидно, что само по себе вступление России в Совет Европы и признание юрисдикции Европейского суда (который в свою очередь создал свое прецедентное право), не позволяет больше отрицать статус источника права за практикой ЕСПЧ.