Сергей Капитонов - Юридический парадокс государства

Кстати, тут, может быть, и пролегает отчетливая граница между административной юрисдикцией юристов-государствоведов (чиновников), профессией которых является государственное гарантирование власти, и юристов-правоведов, специализирующихся в области административного права. Есть спор о праве – дело решает суд, деятельность которого – поприще юристов-правоведов. Есть факт деяния при отсутствии законных оснований, либо присутствуют основания для государственной поддержки обращения интереса в реальную пользу – дело решает чиновник, имеющий квалификацию юриста по специальности государствоведение.

Особенностью проявления государственности посредством гарантирования неприкосновенности границ юридического пространства взаимном частной недоступности является также и то, что они могут обеспечиваться не посредством гарантирования ответственности нарушителя, а посредством создания условий, исключающих аналогичные проявления впредь. Иными словами, если есть средства для создания условий, исключающих вероятность правонарушения, почему их не применить? Самое интересное заключается в том, что с неюридических позиций в таких ситуациях просматривается лишь стремление обеспечения преференций для определенных организаций (сообществ), провоцирующее поток законотворчества, ориентируемого изначально на их корпоративные интересы. Иначе говоря, проблемы проявления государственности с неюридических позиций не только неразрешимы, но и неразличимы.

Более того, инициируемая и поддерживаемая с неюридических позиций боязнь гарантированием обязанностей чиновника нарушить права человека своим следствием имеет принципиальную практику вмешательства в социально значимые отношения со стороны государства только в том случае, если таковые приобретают характер правонарушения. Естественно, всегда запаздывая по этой причине.

Вмешательство в современное бытие россиянина сегодня априорно связано с боязнью нарушения его прав. Порою эта боязнь сильна настолько, что затрудняет гарантирование его прав. Не по этой ли причине раздаются призывы обучать гражданина умению защищаться от государства? С позиций государствоведения государство способно проявляться по отношению к гражданину только как гарант его законных прав и интересов. То, от чего призывают защищаться доброхоты-«правозащитники», по определению, не проявления государственности, а проявления злоупотреблений со стороны официально уполномоченных чиновников и политиков. Проявляясь именно так, функционеры и чиновники становятся не носителями официальных полномочий, а преследователями собственных противоправных интересов – правонарушителями.

В качестве гарантий от государственного произвола предлагается обеспечивать законные интересы человека только тогда, когда он сам об этом попросит. Следовательно, до проявления собственной инициативы никто из нас юридически для государства не существует. Иными словами, образуется своего рода «ничейная земля» в пространстве взаимоотношений государства и гражданина. Это ощущение исчезнет, едва юристы-государствоведы, профессионалы, предназначением которых является государственное гарантирование власти, станут инициативно соотносить реализуемость ожиданий пользы от существования данного лица в данном государстве с его созидательным потенциалом и реальными по отношению к нему ресурсами, способными обеспечить их реализацию.

Неюридический подход к решению проблемы взаимоотношений государства и человека неизбежно ведет к отождествлению государства с организацией, смысл которой заключается в самом факте ее существования, или с организацией, преследующей собственную выгоду. Естественно, что в таких конструкциях не остается места правам и законным интересам гражданина. Объектом государственного управления, юридической сутью которого является создание условий для гарантирования ответственности и ожиданий человека в государстве, с таких позиций* предлагается считать собственно государство как таковое или его часть – государственную службу. Проще говоря, представления о государстве суживаются до официальных структур, представленных чиновниками, а вся государственная деятельность сводится к заботе о стройности и жизнеспособности этих структур. Соответственно, в качестве предмета рассматривается деятельность государственной службы, объективные законы и принципы государственного административного управления. В результате государственные структуры и процедуры, вместо того, чтобы заботиться о человеке, начинают заботиться о самих себе. Иными словами, проблема гарантирования законных прав и интересов физических и юридических лиц, пребывающих в пространстве данного государства, исподволь подменяется проблемой создания формальных структур, смыслом деятельности которых становится обоснование собственной значимости, а также дележ полномочий и, соответственно, средств, предоставляемых в их распоряжение.

Следствием неюридического восприятия сущности государства является также мнение, согласно которому сфера участия государства в жизни граждан сокращается, а вместе с нею сокращается и сфера государственного гарантирования ответственности человека, а также государственное обеспечение поддержки его ожиданий.

Эти идеи В.Д. Граждан высказал в своем уже упоминаемом учебном пособии.

И дело здесь именно в том, что в силу своего видения и своей методологической вооруженности неюридические науки по косвенным неюридическим признакам оказываются не в состоянии выявить сущность юридического по своей природе феномена государства. Юридический феномен государства все же надлежит вначале юридическими средствами выявить, а затем уже исследовать экономические, социологические и прочие признаки его проявления.

Поэтому представляется, что гораздо рациональнее выявлять сущность государства по его прямым, юридическим признакам, чему в немалой степени может способствовать создание общими силами исследователей-юристов уже упоминаемой «Энциклопедии юридической науки о государстве», представляющей собою систему представлений о феномене, имеющем юридическую природу и познаваемом именно юридическими средствами.

Характерное ныне стремление к прямому правовому регулированию социально значимых отношений между российскими гражданами, очевидно, не приближает нас к улучшению состояния правопорядка. Такими средствами можно лишь поддержать иллюзию возрастания потребности в увеличении количества законов и укрепить заблуждение полной аналогии гарантирования и прав, и законных интересов. На практике, как уже отмечалось, это всякий раз вынуждает доказывать справедливость, кажется, уже гарантированной государством поддержки. Более того, правовая база такого регулирования, организованная по множеству оснований, порождает затруднения восприятия юридической сути возникающих коллизий даже у опытных профессионалов-практиков и исследователей-правоведов.