Ольга Маркова - Договор ренты в российском гражданском праве

Договор пожизненного содержания того времени во многом схож с современным договором. Обязанностью плательщика по договору являлось предоставление жилья, пищи, одежды, уход в случае болезни. Право пожизненного содержания не могло быть уступлено. Отличие рассматриваемого договора от современного института пожизненного содержания заключается в том, что по нормам Проекта предметом договора могло быть как недвижимое, так и движимое имущество, включая деньги.

Последняя редакция Проекта не была принята в качестве закона сначала из-за Первой мировой войны, а затем по причине произошедшей революции. В связи с этим еще долгое время договор ренты и пожизненного содержания не мог найти своего отражения в нормах гражданского законодательства.

В советский период становление договора ренты осуществлялось в несколько стадий. До 1964 г. он относился к числу так называемых непоименованных договоров. В Гражданском кодексе 1922 г. рента не получила официального признания – по-видимому, сказалась политическая направленность законодательства. Считалось недопустимым использование личной собственности в целях спекуляции, извлечения нетрудовых доходов. Получение содержания в обмен на передачу собственности – доход нетрудовой, и потому законодатель не включил эту модель в список признанных поименованных договоров. Скажем, В. И. Вольфсон, раскрывая понятие кабальной сделки, приводил пример пожизненного содержания, по которому старики передали свое хозяйство примаку в обмен на ежемесячное содержание. Автор отметил, что сделка является кабальной по своему внутреннему содержанию, и поэтому суд верно признал такую сделку недействительной с самого момента ее совершения. [32] Вольфсон В. И. Гражданское право. 2-е изд. М., 1929. С. 32. Д. Ф. Еремеев, исследуя вопрос о пожизненном содержании, также писал, что «судебная практика с первых лет действия ГК вплоть до ликвидации капиталистических элементов в городе и деревне обычно признавала подобные договоры недействительными в виду их кабального характера… это были в большинстве своем сделки, с помощью которых эксплуататорские элементы пытались прибрать к своим рукам имущество лиц, не способных в силу болезни или старости вести хозяйство и обеспечить средства к существованию». [33] Еремеев Д. Ф. Право личной собственности в СССР. М., 1958. С. 60. Прямого же указания о недопустимости такого договора в советском гражданском праве не содержалось.

Проанализировав законодательство, В. Ф. Маслов отмечал, что до 1940 г. нотариальная инструкция НКЮ УССР (ст. 120) допускала заключение договоров дарения с возложением на одаряемого обязанности пожизненно содержать дарителя. Директивным письмом НКЮ УССР от 1 августа 1940 г. было прямо запрещено вносить в договор дарения пункты об обязательстве содержания дарителя и указанных им третьих лиц, а также какие-либо другие условия, которые ограничивали бы право одаряемого в распоряжении подаренным имуществом. [34] Маслов В. Ф. Договоры с условием пожизненного содержания // Советское государство и право. 1954. № 6. С. 112–116.

В нормативных актах РСФСР по этому вопросу не было никаких указаний. На практике, указывал В. Ф. Маслов, подобные соглашения между гражданами заключались, их предметом обычно являлся дом, и чаще всего они оформлялись двумя договорами: письменным договором о пожизненном содержании бывшего собственника и письменным договором о передаче дома в собственность обеспечивающего лица. Нотариусы удостоверяли подобные соглашения, так как нотариальные инструкции прямо не запрещали договоры о пожизненном содержании.

Вопрос о правомерности договора с условием пожизненного содержания возникал в том случае, если между сторонами существовал спор, который доходил до суда. Споры по поводу договоров пожизненного содержания были в 1925 г. рассмотрены Пленумом Верховного Суда РСФСР, который, как писал И. Л. Брауде, «дал принципиальный, но не категорический ответ об их действительности». [35] Брауде И. Л. Право на строение и сделки по строениям. М., 1950. С. 160. Верховный Суд РСФСР в общем порядке признал, что такой договор без установления срока платежа и покупной цены недействителен, но в то же время предложил руководствоваться интересами слабейшей стороны, как правило, продавца, и либо признавать эти сделки недействительными и восстанавливать стороны в первоначальное положение, либо признавать такой договор и определять действительную стоимость предмета сделки и производить расчет между сторонами в зависимости от выполнения ими условий сделки. В. Ф. Маслов также полагал, что изучение судебной практики Верховных Судов СССР и РСФСР не дает оснований делать вывод, что суды вообще отрицали возможность заключения договоров о пожизненном содержании. «Только в единственном случае Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда СССР в определении № 416 за 1944 г. по иску И. Г. Наделяева к Н. М. Наделяеву указала на то, что договоры пожизненного содержания не имеют законной силы, так как они не предусмотрены действующим ГК». [36] Маслов В. Ф. Договоры с условием пожизненного содержания. С. 112.

В литературе подробным образом рассматривалось еще одно определение – Судебной коллегии Верховного Суда по иску Громовой к 33-й детской колонии. Громова подарила свой дом детской колонии г. Киева с сохранением права пожизненного пользования одной из комнат, колония же обязалась взамен пожизненно предоставлять Громовой бесплатное питание. Когда колония прекратила выдавать питание, Громова обратилась в суд с иском о расторжении договора дарения и о выплате колонией средств на ее содержание. [37] Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР. 1940 год. М., 1941. С. 221. Этот пример приводится в работах В. А. Рясенцева, Р. О. Халфиной, И. Л. Брауде, Д. Ф. Еремеева. Судебная коллегия, посчитав, что данный договор в силу своих особенностей не может рассматриваться ни как договор дарения, ни как договор купли-продажи, признала договор недействительным. И. Л. Брауде, отстаивая свою позицию, указывал, что Судебная коллегия правильно признала его недействительным, поскольку он не является договором дарения – имело место отчуждение за «эквивалент», а значит, налицо притворная сделка. [38] Брауде И. Л. Право на строение и сделки по строениям. С. 163–164. Д. Ф. Еремеев считал решение Судебной коллегии правильным еще и потому, что подобные договоры пожизненного содержания возможны только в отношениях между гражданами, и стороной договора не может быть организация, так как это с неизбежностью приведет к нарушению сметно-финансовой дисциплины организации. [39] Еремеев Д. Ф. Право личной собственности в СССР. С. 64. Р. О. Халфинаже, наоборот, выступая в защиту договора пожизненного содержания, считала данное решение Судебной коллегии неправильным и соглашалась с аргументами тех цивилистов, которые указывали, что «для признания действительным договора нет необходимости, чтобы договор мог быть отнесен к определенному, установленному законом типу». [40] Халфина Р. О. Значение и сущность договора в советском социалистическом гражданском праве. М., 1954. С.197.