Александр Пиджаков - Избранные труды

Среди наиболее известных теоретиков можно назвать Кеннета Боулдинга и Анатоля Рапопорта, которые в 50-е гг. XX в. применили теорию игр к разрешению конфликтов. В 70-е гг. Эдвард Азар начал свои ставшие впоследствии признанными исследования динамики затяжных социальных конфликтов, а дипломат Джон Бэртон разрабатывал теорию фрустрации основных человеческих потребностей как главного источника конфликтов. В дальнейшем изучение конфликтов и путей их урегулирования и управления ими предпринималось многими известными учеными и практиками, как с точки зрения отдельных аспектов (например, переговорного процесса), так и с позиций многофакторного анализа, экономических корреляций (проекты Мирового банка) и т. д. [106] См.: Booth K. Conflict research. In: Contemporary International Relations: A Guide to Theory / Ed. by A. J. R. Groom and Margot Light. London-New York: Pinter Publishers, 1999; Dougherty J. У., Pfaltzgraff R. L., Jr. Contending Theories of International Relations. A Comprehensive Survey. Fourth edition. New York: Longman, 1997; Last D. From Peacebuilding // OJPCR: The Online Journal of Peace and Conflict Resolution 5. 1 Summer: 1–8 (2003). URL: http://www.tristitute.org/ojpcr/5_l last htm; Лебедева M. M. Мировая политика. М.: Аспект Пресс, 2003. Ел. 9 «Конфликты в современном мире».

В докладе Программы развития ООН (ПРООН) 1994 г. о развитии человеческого потенциала было дано развернутое обоснование концепции «безопасности личности» ( human security), которая стала составной частью новых подходов к международной безопасности не только в теории, но также в деятельности неправительственных организаций и даже некоторых государств. Так, она легла в основу политики Канады в области миростроительства. Канадский вариант концепции был изложен в публикациях МИД в 1999–2000 гг. В отличие от документа ПРООН, который сделал основной упор на угрозы, порожденные отсталостью в развитии, документ канадского правительства посвящен проблематике вооруженных конфликтов. Оттава уделяет основное внимание превентивным мерам, призванным снизить степень вероятности гибели людей и риска разрушений. Вмешательство в конфликт предполагается только тогда, когда исчерпаны все методы предупредительного характера. Ключевые направления практической реализации канадской концепции – разоруженческое (запрещение противопехотных мин и контроль за оборотом легкого оружия); экономическое (разработка санкций, противодействие незаконной торговле алмазами, борьба с коррупцией); гуманитарное (защита мирного населения в ходе вооруженных конфликтов, запрещение использования детей в качестве солдат); правоохранительное (борьба с незаконным распространением наркотиков, терроризмом [107] См.: Исраелян Е. В. Канада и миротворчество. URL: http://www.racs.га/pressa/articles/issraelyan.htm ).

Собственно миротворчество в теории международных отношений (ТМО) на сегодняшний день еще не привлекло к себе достаточно пристального внимания [108] См., например: Pugh Michael. Peacekeeping and IR Theory: Phantom of the Opera? // International Peacekeeping, Vol. 10, № 4, Winter 2003. P. 104–112. . Это можно объяснить прежде всего междисциплинарным характером проблемы. Среди оригинальных работ здесь можно отметить исследование Кристофера Дааза, который концептуализировал миротворческие операции в качестве «спонтанных институтов», основанных на международных конвенциональных (неформальных) нормах и процедурах [109] Daase Christopher. Spontaneous Institutions: Peacekeeping as an International Convention // Helga Haftendorn, Robert J. Keohane, and Celeste A. Wallander, Eds. Imperfect Unions: Security Institutions over Time and Space. New York: Oxford University Press, 1999. , что, в принципе, ведет к формированию еще одного, «миротворческого» международного режима. В то же время такое направление так называемых «критических социальных теорий» ( critical social theory), как «критические исследования безопасности» ( critical security studies) стремится к «деконструкции» миротворчества и рассматривает его в качестве паллиативных мер, направленных на «лечение дисфункций глобальной политэкономической системы с позиций либерального империализма» [110] См.: Pugh Michael. Peacekeeping and Critical Theory // International Peacekeeping, Vol. 11, № 1, Spring 2004. P. 39–58. .

Представитель социального конструктивизма в ТМО Томас Рисс-Каппен проанализировал эволюцию миротворчества под эгидой ООН через призму концепций баланса сил, гегемонии, стратегических интересов мировых держав («политический реализм»), а также либерального институционализма и пришел к выводу о неадекватности первых, а также противоречивости и непоследовательности последнего. По его мнению, все «рационалистические» объяснения [111] Так в ТМО обозначают объяснения, исходящие из стремления акторов извлечь для себя максимальную выгоду. соответствующих решений Совета Безопасности ООН недостаточны, и метод социального конструктивизма помогает лучше понять их меняющееся нормативное содержание [112] См.: Risse-Kappen Thomas. Between a New World Order and None: Explaining the Reemergence of the United Nations in World Politics // Critical Security Studies: Concepts and Cases / Ed. by Keith Krause and Michael C. Williams. London: University College London, 1997. P. 255–297. . Значительное количество научных публикаций в последние годы было посвящено политико-правовым аспектам гуманитарного вмешательства, однако данная проблематика выходит за рамки нашего краткого обзора.

<���…>

Операции по поддержанию мира отличаются по своему существу от традиционных военных операций. Задача вооруженных сил во время проведения миротворческих акций состоит в том, чтобы быть буфером между конкурирующими сторонами. У них нет наступательного вооружения, и задача наступательных военных действий перед ними не ставится. По идее они должны быть нейтральными. Следующее отличие состоит в том, что они находятся на территории государства с его согласия, и это согласие может быть отозвано. Существует также различие между операциями по принуждению к миру, его поддержанию и обеспечению. (Например, в Конго в 1960 г. первоначальный характер миссии заключался в поддержании мира, однако действия войск ООН вскоре приняли принудительный характер на уровне вмешательства в разразившуюся гражданскую войну на одной из сторон конфликта.) Таким образом, в отдельных случаях миротворческие войска осуществляют не только поддержание, но и принуждение к миру, что вызывает еще большие разногласия относительно объема и методов самого принуждения.

Стремление иметь постоянно функционирующий вооруженный контингент возникало в различной форме в зависимости от политического расклада в ООН, учитывая активно протекавшее тогда противостояние внутри самой организации. В 50-е гг. Генеральная Ассамблея претендовала на право создания войск ООН. В 60-х гг. это право вернулось к Совету Безопасности ООН. За всю свою историю Совет Безопасности два раза применял свое право на принудительные действия по статье VII Устава. Первый раз – в период так называемой «корейской войны», хотя по своему характеру решение Совета Безопасности носило рекомендательный, а не обязывающий характер. Проведенная акция дала основание утверждать, что фактически это была операция США под маской ООН. Второй раз Совет Безопасности принял решение в период нападения Ирака на Кувейт. Во всех остальных случаях операции или миссии ООН носили характер наблюдения за поддержанием или поддержания мира, но в некоторых из них, например в Камбодже, Боснии и Герцеговине, Сомали, вооруженные силы прибегали и к принудительным мерам. Всего за время существования ООН проведено около 50 различных операций по поддержанию мира. В них участвовали более 1 млн человек военного, полицейского и гражданского персонала из 68 стран. Погибли в ходе операций более 1000 человек, расходы на операции составили 2,8 млрд долларов, задолженность государств – 1,7 млрд долларов, из которых 958 млн. долларов составляет задолженность США. В 1992 г. в докладе Генерального секретаря ООН «Повестка дня для мира» содержалось предложение об образовании вооруженных сил для проведения превентивных операций, которое следовало согласовать со всеми участниками. Вооруженные силы должны были обладать правом отражения возможной агрессии и иметь легкое вооружение. Однако дискуссии по данной проблеме вышли за пределы поставленной задачи. Как уже отмечалось, существовало несколько проектов создания постоянных сил ООН по поддержанию мира. В 60-х гг. был создан специальный комитет по операциям по поддержанию мира, однако члены комитета не смогли прийти к соглашению по предложению Генерального секретаря ООН в 1992 г. и вновь поставили вопрос о создании постоянных международных вооруженных сил. При этом предлагалось создание обеспечивающих мир воинских частей, которые в основном должны действовать по установлению и поддержанию перемирий. Тем не менее эти соглашения достигнуты не были, и по настоящее время миротворческие силы создаются в каждом конкретном случае по решению Совета Безопасности. Опыт развития международных отношений показывает, что проблема обеспечения мира и разрешения локальных территориальных кризисов малого и далеко не малого масштабов все больше занимает мировое сообщество. Для многих небольших по размеру стран, особенно Европы, меняется коренным образом сама концепция вооруженных сил. Отходит на второй план традиционная задача армии по физической охране собственной территории от возможного (обычно соседствующего) агрессора. Вооруженные силы (например, Дании или Нидерландов) становятся все более ориентированными на действия по поддержанию или установлению мира в регионах, подчас находящихся на значительном географическом удалении от границ своей страны. США уже давно выдвинули свою концепцию защиты «национальных интересов», которыми могут быть объявлены практически любые точки на земном шаре. Спорности этой концепции посвящено значительное количество исследований, но здесь мы не будем ее касаться. Для нас важно подчеркнуть, что несомненно расширяющаяся практика применения вооруженных сил ООН приводит к большой заинтересованности государств в международно-правовой охране своего военного персонала. Это особенно важно, поскольку отсутствие четкого определения характера миротворческой акции и сложность ее реализации сказываются и на деятельности военного персонала вследствие подчас недостаточной его профессиональной подготовки к выполнению своей миссии. Как уже упоминалось выше, миротворческая акция отличается от традиционной военной операции. Основная цель военной операции состоит в остановке противника либо его разгроме на поле сражения, что включает в себя принуждение с использованием вооруженных сил. Традиционная военная операция предполагает защиту либо захват определенной территории. Войска стремятся к восстановлению порядка, защите определенной территории либо захвату и удержанию территории. Миротворческая миссия является прежде всего не принудительной, войска не располагаются на поле сражений. Обычно они вводятся после того, как заключено перемирие. Миротворческие войска не ставят задачу захвата территории и не осуществляют суверенитет над территорией своего расположения. Их задача – это стать определенным буфером между конфликтующими сторонами. У них нет наступательных задач и характер их вооружения не предполагает возможности решения таких задач. Важная сторона деятельности миротворческих сил заключается в наличии согласия государства на расположение их на своей территории. Государство имеет полное право в любой момент отозвать свое решение о нахождении этих войск. Вспомним, что в 1967 г. по требованию президента Египта войска ООН – ЮНЕФ 1 были выведены с территории Египта. Понятно, что подобная процедура немыслима при осуществлении мер по коллективной безопасности в соответствии с главой VII Устава. Вопрос о легальности миротворческих операций ООН возник практически в самом начале этой деятельности. Проблема рассматривалась Международным судом ООН в так называемом «деле о расходах». В начале 60-х гг. вслед за операциями по поддержанию мира на Среднем Востоке (1956 г.) и в Конго (1960 г.) Франция и Советский Союз отказались платить свои доли по расходам, связанным с осуществлением этих операций, ссылаясь на то, что они были незаконными. Основными доводами являлось то, что Генеральная Ассамблея, а не Совет Безопасности, играли основную роль в образовании этих сил. В случае кризиса на Среднем Востоке на действия Совета Безопасности было наложено вето со стороны Англии и Франции. В отношении Конго, хотя первоначальные действия были санкционированы Советом Безопасности, и позднее Советский Союз выразил свое несогласие с тем направлением, которое приняла сама операция. В обоих случаях ответственность и руководство действиями сил ООН взяла на себя Генеральная Ассамблея ООН.