Нинель Кузнецова - Избранные труды (сборник)

При покушении субъект иногда причиняет какой-то преступный ущерб. Например, при покушении на убийство возможно ранение жертвы, при покушении на поджог может быть причинен небольшой вред имуществу, а при покушении на хищение – изъята часть имущества. Как мы видели, при приготовлении субъект также может причинить ущерб объекту. Но это всегда другой объект, а не объект посягательства. При покушении же субъект нередко начинает причинять ущерб именно объекту посягательства. Поэтому при поку шении не встает вопрос об идеальной совокупности покушения и другого оконченного преступления, разумеется, если эта совокупность не имела места уже на стадии приготовления. Здесь спорным оказывается вопрос, совершил ли субъект покушение на преступление либо оконченное посягательство на тот же самый объект [271] Только при покушении на убийство субъект причиняет ущерб другому непосредственному объекту – здоровью человека. .

Выше приводилось дело В. и К., которые начали похищать из вагона имущество, но едва успели похитить пять пачек папирос, как были задержаны.

Органы предварительного расследования предъявили им обвинение по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Суд первой инстанции в подготовительном заседании прекратил дело по примечанию к ст. 6 УК за малозначительностью. Верховный Суд СССР признал доводы суда неубедительными, так как малозначительный размер похищенного сам по себе не может служить основанием ни к смягчению наказания, ни тем более к прекращению дела, если посторонние не зависящие от обвиняемого обстоятельства воспрепятствовали осуществлению его намерения совершить хищение в более крупных размерах [272] См. «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1949 г. № 9, стр. 20–21. .

Решение коллегии является правильным. Причиненный при покушении на преступление небольшой ущерб объекту в данном случае не имеет значения элемента состава. В противном случае неизбежно было бы противоречие: покушение на преступление без какого-либо ущерба объекту признавали бы покушением, а такое же покушение, но еще более опасное, так как объект уже терпит некоторый ущерб, признавали бы преступлением малозначительным. Правильно указал Пленум Верховного Суда СССР в руководящем постановлении от 18 июня 1957 г.

«В тех случаях, когда материалами дела доказано, что умысел виновного был направлен на хищение в значительных размерах и не был осуществлен по не зависящим от виновного обстоятельствам, преступление следует квалифицировать как покушение на хищение, предусмотренное Указом от 4 июня 1947 г.» [273] «Бюллетень Верховного Суда СССР» 1957 г. № 4, стр. 21. .

Так же не имеет значения элемента состава – последствия умышленного уничтожения имущества – незначительный ущерб объекту при попытке причинения существенного вреда (например, сгорела небольшая часть крыши при попытке уничтожить весь дом). Разумеется, однако, что это не снимает с лица обязанности возместить причиненный материальный ущерб в порядке гражданского иска или по указанию суда в приговоре (п. «н» ст. 20 УК).

При покушении на убийство весьма нередко жертве причиняется телесное повреждение. Разграничение покушения на убийство и телесного повреждения должно проводиться не по фактически причиненному ущербу, а по содержанию умысла субъекта. Квалификация указанных случаев покушения на убийство осложняется еще и тем, что нередко у субъекта имеется так называемый «неконкретизированный» умысел. Субъект, как это часто имеет место в драке, одинаково согласен на причинение и смерти, и тяжкого, и легкого телесных повреждений.

Для определения действительного содержания умысла, как и в вышеприведенных случаях разграничения умышленного убийства и тяжкого телесного повреждения со смертельным исходом, имеет значение орудие, способ совершения преступления, мотивы, количество и направление ударов и т. д. Так, Р. в драке убил одного человека и тяжело ранил других лиц. Встал вопрос о квалификации причиненных тяжких телесных повреждений: по ч. 1 ст. 142, или ст. 19 и п. «а» ст.136 УК.

Суд пришел к выводу, что в действиях Р. имеется покушение на убийство: «…Р. наносил удары в особо опасные органы для жизни, как-то: в живот, в сердце и неоднократно. Это свидетельствует о том, что Р. умел умысел на убийство» [274] Архив Московского городского суда 1955 г., дело № 2-32-56. .

При использовании огнестрельного оружия важно установить, с какого расстояния производились выстрелы и положение жертвы [275] См. например, дело Л., «Социалистическая законность», 1952 г. № 11, стр. 90. .

Важен также учет обстановки совершения преступления. Так, по делу Г. Верховный Суд СССР в определении от 29 декабря 1954 г. указал, что в результате неправильной оценки обстановки и направленности умысла суд неосновательно квалифицировал причинение легких телесных повреждений как покушение на убийство [276] См. «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1955 г. № 3, стр. 12. .

Иногда при покушении на преступление субъект причиняет ущерб не объекту посягательства, а другому объекту. Здесь могут быть два случая: либо совокупность преступлений, образовавшаяся на стадии приготовления и не потерявшая, естественно, своего значения на стадии покушения, либо только покушение. В последнем случае фактическое причинение ущерба другому объекту является лишь необходимым способом совершения покушения и потому не меняет квалификации деяния как покушения.

Так, К. на станции Мариуполь с целью хищения железных брусьев, из которых были сделаны решетки в вагоне-леднике, сломал несколько решеток. Виновный был задержан на месте преступления. Суд первой инстанции осудил К. по ч. 1 ст. 75 УК УССР (ст. 79 УК РСФСР) за умышленное повреждение государственного имущества. Верховный Суд СССР с такой квалификацией не согласился, ибо повреждение государственного имущества с целью присвоения частей поврежденного имущества должно квалифицироваться не как повреждение, а как хищение имущества. «Квалифицируя действия К. по ч. 1 ст. 75 УК УССР, линейный суд тем самым неправильно сосредоточил внимание только на таком действии К., которое является способом совершения преступления» [277] См. «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1949 г. № 2, стр. 22; см. аналогичное дело Я., «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1949 г. № 8, стр. 24. .

Поскольку в данном случае субъект пытался похитить брусья, являющиеся государственной собственностью, то он и должен отвечать за покушение на хищение государственного имущества. Способ хищения будет учтен при определении меры наказания [278] Приведенный случай изъятия предметов путем повреждения имущества нельзя смешивать с рассмотренными выше случаями, когда повреждение имущества имело место на стадии приготовления, образуя идеальную совокупность повреждения имущества и хищения. Такое смешение, на наш взгляд, допускает И. Г. Сапожников в рецензии на книгу Б. С. Утевского и 3. А. Вышинской «Практика применения законодательства по борьбе с хищениями социалистического имущества». Правильно критикуя авторов за непоследовательность (использование подложных документов они предлагают квалифицировать по совокупности ст. 120 УК и Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г., а повреждение имущества, как способ хищения без совокупности ст. 79 УК), он делает неправильный вывод, будто в обоих случаях должна быть совокупность. В обоих случаях совокупности не должно быть, ибо использование документов и повреждение имущества в хищении было лишь способом изъятия социалистической собственности. Совершенно другой случай, о котором пишет И. Г. Сапожников, сравнивая его с подлогом: «повреждение имущества с последующим хищением», когда повреждение имущества имело место на стадии приготовления, а не служило способом изъятия социалистической собственности. Способом изъятия имущества в данном случае была кража. («Советское государство и право» 1955 г. № б, стр. 122). .