Арон Трайнин - Избранные труды

Если из группы лиц кто-то позволил себе ругань в отношении другого лица, то является совершенно необходимым установить, кто это оскорбление причинил, хотя оскорбление признается так называемым формальным преступлением.

Беспомощные попытки пояснить, что в подобных случаях устанавливается будто бы не причинная связь, а «виновник» или «субъект» оскорбления, ни в каком смысле не меняют положения. С тем же основанием можно говорить также о «виновнике» или субъекте убийства бесспорно материального преступления. Нельзя по этому поводу не вспомнить верных и острых слов Ф. Энгельса, направленных против тех теоретиков, которые, отрицая необходимость авторитарного управления в промышленности, допускали необходимость «поручения». «Эти люди, – писал Ф. Энгельс, – думают, что мы можем изменить известную вещь, если мы изменим ее имя. Эти глубокие мыслители просто-напросто смеются над нами» [87] К. Маркс и Ф. Энгельс , Избранные произведения, 1952, т. I, стр. 590. . Совершенно ясно, что «виновник», «субъект» преступления – и есть лицо, причинившее преступный результат.

Поэтому во всех случаях одинаково необходимо установление причинной и виновной связи: кто виновно причинил обиду, тот и есть виновник или субъект обиды, как и только тот, кто виновно причинил смерть, есть убийца. Процессуальные действия по установлению лица, причинившего преступный результат, также одинаково возможны и часто нужны как при так называемых материальных, так и при так называемых формальных деликтах.

В советской литературе можно отметить и другого рода попытку сузить круг преступлений, по которым причинная связь является элементом состава. Проф. М. Д. Шаргородский пытался утверждать, что в случаях совершения преступления в форме бездействия причинная связь отсутствует, ибо бездействие причинять не может [88] «При бездействии причинная связь отсутствует, и нужно решить вопрос не о том, когда бездействие является причиной наступившего результата, а только о том, когда человек отвечает за бездействие». Проф. М. Д. Шаргородский поэтому полагает, что при общественно опасных случаях бездействия следует «привлекать за причинение, хотя причинной связи нет» («Ученые труды Всесоюзного института юридических наук», вып. X, 1947, стр. 185–186). . Вместе с тем в полной мере учитывая, что причинная связь в качестве необходимого элемента должна иметься в составе каждого преступления, проф. М. Д. Шаргородский находит выход в утверждении, что и при бездействии следует привлекать к ответственности за причинение. Конечно, такое решение вопроса не может быть признано удовлетворительным. В социалистическом праве уголовная ответственность должна покоиться на фактах, а не на предположениях, и тем более предположениях, фактам противоречащих. Нет и не может быть никаких оснований обращаться в социалистическом уголовном праве к помощи презумпции причинной связи или иллюзиям причинной связи. Марксистская методология дает и здесь ключ к простому и ясному решению вопроса: результат может быть причинен поведением человека в двух формах этого поведения – путем действия и путем бездействия.

Обратимся к некоторым составам, элементом которых является так называемое «чистое» бездействие – неявка и неисполнение повинностей (воинской, трудовой и др.), неплатеж алиментов и т. п. Как в этих случаях решается вопрос о причинной связи? Ответ на этот вопрос непосредственно связан с тем фактом, что в названных случаях причиняется ущерб такого рода, что его причинение бездействием сомнений вызвать не может. Так, ущерб, причиненный неявкой по мобилизации, состоит в недостаточной укомплектованности мобилизованных; неплатеж алиментов – в ненадлежащей обеспеченности лица, получающего алименты, и т. д. Можно ли отрицать, что указанное последствие – непосредственный результат без действия виновных? В иных случаях, в случаях так называемого «материального» бездействия, положение не меняется, оно лишь несколько сложнее. Обратимся к следующему примеру: Иванова не кормит грудного ребенка; ребенок умирает. Можно ли смерть ребенка рассматривать как последствие, причиненное бездействием матери? В этом и подобных случаях необходимо – в интересах выяснения вопроса – несколько расчленить причинную цепь.

Бездействие матери – некормление ребенка – вызвало недостаточное его питание (это положение вне спора), а в результате недостаточного питания последовала смерть ребенка. Это тоже вызывать сомнений не может. Последствием в составе убийства является, согласно ст. 136 УК РСФСР, не первое звено этой цепи – недостаточное питание, а последнее – смерть ребенка.

Возможность причинения последствия путем бездействия находит прямое признание в советском законодательстве. Так, ст. 111 УК РСФСР говорит о бездействии власти при наличии признаков, указанных в ст. 109 УК РСФСР, то есть, в частности, при наступлении вредных последствий.

Верховный Суд СССР неоднократно проводит принцип ответственности за причиненный бездействием преступный результат. Так, в определении Судебной коллегии Верховного Суда СССР по уголовным делам от 24 сентября 1942 г. указывается:

«Б. признан виновным в том, что он, управляя автобусом, следовавшим по Каширскому шоссе в сторону города Москвы со скоростью 25–30 км в час, не свернул в сторону от шедшего навстречу по тротуару моста гр-на Р., который был в нетрезвом виде, вследствие чего последнего ударило автобусом, и Р., получив ранение, по дороге в больницу скончался».

Из материалов дела видно, что Р. шел по тротуару моста, автобус же, управляемый Б., следовал по проезжей части моста на расстоянии одного метра от тротуара и уже миновал Р. передней частью автобуса, но, услышав стук о заднюю часть автобуса, Б. остановил машину и около задней части автобуса обнаружил раненого Р.

Из всех обстоятельств дела видно, что Б. не было надобности отклоняться влево от тротуара, так как расстояние от автобуса до тротуара вполне гарантировало безопасность движения. Р. получил ранение в результате своей неосторожности.

Не усматривая в действиях Б. состава преступления, Судебная коллегия по уголовным делам приговор народного суда и определение Московского областного суда отменила и дело в отношении Б. производством прекратила.

На материале этого конкретного дела Верховный Суд СССР устанавливает следующее общее положение, имеющее решающее значение для оценки причинной связи как элемента состава каждого преступления: «Наступившие последствия, – говорит Верховный Суд СССР, – могут быть поставлены в вину обвиняемому только в том случае, если они находились в причинной связи с его действиями или бездействием » [89] Аналогично в связи с постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 22 мая 1941 г. по делу С. и П. выдвинуто общее положение: «Вопрос о виновности должен разрешаться не только на основании установления самого преступного результата, но и на основании установления причинной связи между преступными действиями или бездействием обвиняемого и наступившим преступным результатом». То же положение дано и в определении по делу Л. от 30 марта 1950 г. .