Арон Трайнин - Избранные труды

Однако и в этих случаях жизнь вносит коррективы и уточнения в общую формулу закона. Так, очевидно, что доведение до самоубийства чаще всего совершается по неосторожности, ибо умышленное доведение до самоубийства граничит с убийством, притом с убийством в весьма коварной форме, – убийством, совершаемым руками самой жертвы. Здесь, таким образом, как и при понимании всех элементов состава преступления, не должна быть утеряна связь с реальной действительностью.

Как видно из приведенного выше анализа умысла и неосторожности как элементов состава преступления, закон в ряде случаев оставляет некоторую неточность в том, достаточно ли для конкретного состава наличия неосторожности, или же необходим умысел, или же возможны обе формы вины – умысел или неосторожность. Вывод, который диктуется этим положением, заключается в том, чтобы при издании нового Уголовного кодекса законодатель внес в редакцию норм Особенной части Уголовного кодекса надлежащие уточнения и тем самым устранил неясности в требовании для конкретных составов умысла или неосторожности [114] Весьма сложно и мало ясно чешский юрист Карел Тибитанцл пишет: «Умысел и неосторожность в смысле § 3 Уголовного кодекса являются не формами виновности, а определенным выражением ее существования как сложного процесса лица, совершившего преступление, и его действия, принимая во внимание нарушение или угрозу нарушения охраняемых законом общественных отношений» («Правник», 1954 г., № 7). .

Проблема форм вины разработана в теории социалистического уголовного права с большой полнотой. Тем не менее вопросы, связывающие проблему вины с проблемой состава преступления, продолжают оставаться в тени.

Непосредственная связь вины с составом преступления находит свое выражение не только в том, что умысел или неосторожность, как подробно было развито выше, являются необходимыми элементами каждого состава преступления. Связь вины и состава идет значительно далее и глубже. Дело в том, что определение форм вины как психического отношения лица к общественно опасным последствиям его действия (или бездействия) оставляет без ответа весьма существенный вопрос: о каких последствиях здесь идет речь, точнее, какой круг фактических признаков охватывается «последствием», которые виновный предвидел, желал, допускал, должен был предвидеть и т. д.; каково реальное содержание умысла и неосторожности?

Статья 10 УК РСФСР признает умышленно действующими лицами тех, которые предвидели общеопасный характер последствий своих действий, желали этих последствий (прямой умысел) или сознательно их допускали (эвентуальный умысел), и неосторожно действовавшими – тех, которые не предвидели последствий своих поступков, хотя и должны были предвидеть их, или легко мысленно надеялись предотвратить такие последствия. В этих формулах закона четко определено отношение субъекта, действовавшего умышленно или неосторожно, к последствиям: субъект эти последствия желал, допускал, предвидел и т. д. Однако ст. 10 УК РСФСР не содержит и не может содержать подробных указаний, о каких общественно опасных последствиях здесь идет речь, какой круг фактических признаков охватывается понятием «последствие». Между тем эти указания весьма существенны для понимания форм вины и их связи с составом преступления, для решения всей проблемы уголовной ответственности.

Обратимся к следующему примеру.

Иванов задумал украсть часы у Семенова. Иванов заметил, что Семенов завернул часы в газету и спрятал сверток в карман. Иванов вытащил из кармана Семенова сверток, но оказалось, что – это другой сверток, не с часами, а с деньгами. Имеется ли в действиях Иванова состав преступления, и какого именно? Иванов не «предвидел» и не «желал» похищения денег : он имел в виду похитить часы. Может быть, в таком случае в действиях Иванова согласно ст. 10 УК РСФСР умысла нет и, следовательно, нет и кражи, ибо по неосторожности кража совершена быть не может? Такой вывод был бы, конечно, неверен. Его порочность непосредственно связана с ошибочным толкованием характера «последствия», о котором говорит ст. 10 УК РСФСР и в понимании которого учение о составе преступления должно играть решающую роль.

Дело в том, что последствие – понятие весьма широкое. Оно слагается из огромного, по существу неисчислимого количества признаков: газета была помята, газета была сложена в четыре раза, шрифт на ней украинский, денег 100 рублей за № 25690, 25691 и т. д. и т. д. Последствие в широком смысле складывается, таким образом, из целого ряда этапов и фактов, ибо в жизни каждое явление– в том числе и действие, приводящее к определенному последствию, весьма различно и своеобразно, – все зависит от конкретной обстановки. Совершенно ясно, что предвидение и желание последствия в этой его конкретной полноте не только в уголовно-правовом смысле, но и вообще неосуществимо; поэтому если в содержание умысла вкладывать знание и желание (или в понятие неосторожности – долженствование и возможность знать) столь многочисленных и в огромной своей части неуловимых признаков, то это означало бы на деле совершенный отказ от требования вины, ибо таким всезнанием последствия никто обладать не может; но ведь, с другой стороны, вина – необходимый элемент состава. Очевидно, понятие «последствие», которое согласно ст. 10 УК РСФСР желает, предвидит или должен предвидеть виновный, охватывает не все признаки, а лишь некоторые из них. Следовательно, и здесь – при конструкции последствия в смысле ст. 10 УК РСФСР – необходимо выделение, необходим отбор ограниченной группы характеризующих последствие признаков.

Каковы эти признаки?

В статье «Дебаты по поводу закона о краже дров» К. Маркс писал: «Собирание валежника и кража леса – это, следовательно, существенно различные явления. Объекты различны, не менее различны и действия в отношении объектов, следовательно, умысел должен быть различный, ибо какое же объективное мерило можем мы приложить к умыслу, помимо содержания действия и формы действия?» [115] К. Маркс и Ф. Энгельс , Соч., т. I, стр. 224. .

Общее учение о составе преступления дает возможность пояснить и конкретизировать эти положения. На основе этого учения можно с полной определенностью установить следующее положение: лишь те фактические признаки происшедшего события должны охватываться умыслом, которые образуют элементы состава соответственного преступления.

Выше были намечены четыре группы элементов, характеризующие каждый состав: 1) элементы, характеризующие объект преступления, 2) элементы, характеризующие объективную сторону преступления, 3) элементы, характеризующие субъекта преступления, и 4) элементы, характеризующие субъективную сторону преступления. Две последние группы элементов, характеризующие субъект и субъективную сторону состава, сами находятся в сфере субъективной и чертами, характеризующими «последствие», о котором говорит ст. 10 УК РСФСР, обладать не могут. Отсюда ясно, что умысел виновного должен распространяться на две первые группы элементов: элементы состава, характеризующие объект преступления, и элементы состава, характеризующие его объективную сторону [116] Проф. А. А. Герцензон (Уголовное право. Общая часть, изд. Военно-юридической академии, 1948, стр. 333) неточно говорит, что умысел охватывает «сознание основных элементов состава совершаемого преступления». Все элементы состава «основные»; речь должна идти об элементах состава, характеризующих объект и объективную сторону. .