Арон Трайнин - Избранные труды

Поэтому умышленно действует тот, кто предвидел и желал наступления тех фактических признаков последствия, которые образуют с точки зрения закона конкретный состав умышленного преступления, или, точнее, элементы, которые характеризуют его объект и объективную сторону; неосторожно действует тот, кто предвидел и легкомысленно рассчитывал избегнуть или не предвидел, хотя должен был предвидеть, наступления тех именно фактических признаков последствия, которые образуют с точки зрения закона конкретный состав неосторожного преступления. Именно поэтому Иванов в приведенном выше примере, предвидевший и желавший тайного похищения чужой вещи , тем самым предвидел и желал наступления всех фактических элементов, образующих состав кражи; он, следовательно, действовал умышленно; таким образом, как будто существенный признак – похищение денег вместо часов, – которого не предвидел Иванов, не меняет (не устраняет и не ослабляет) его умысла, ибо этот признак, характеризующий объект (деньги или часы), находится за пределами состава: закон не говорит, что кража есть похищение часов или похищение денег. Отсюда последователен и другой вывод: как только знание или незнание касается признака, образующего элемент состава, он непременно должен оказаться включенным в содержание умысла. Так, если Иванов, похищая деньги из кармана Петрова, не знает, что эти деньги принадлежат государственному учреждению. Иванов за кражу социалистического имущества отвечать не может, ибо в данном случае остался неизвестным Иванову фактический признак – социалистическая собственность, который являлся элементом состава особого вида кражи – кражи социалистического имущества; незнание же фактического признака, образующего элемент состава, исключает, как было указано выше, умысел и, следовательно, в данном случае – ответственность за хищение социалистической собственности. Так, Судебная коллегия Верховного Суда СССР в определении от 1 апреля 1944 г. по делу К. о краже 10 кг соленой капусты указала: «Должен, прежде всего, возникнуть вопрос, можно ли данную кражу квалифицировать как кражу общественного имущества, поскольку она совершается не из общественного склада, а из помещения, принадлежащего лично члену колхоза. Как кражу общественной собственности при этом условии ее можно квалифицировать только в том случае, если К., совершивший ее, знал, что похищаемая им капуста принадлежит колхозу. Как показал К., он и малолетний К. договорились с сыном Л. о том, что последний даст им обоим капусту в обмен на лыжи. Когда они вдвоем в отсутствие Л. пришли за капустой, то малолетний Л. помогал им вынимать ее из погреба, но наложили они капусту, принадлежащую не Л., а колхозу. Однако из этих показаний нельзя установить, знали ли они о принадлежности похищенной капусты колхозу, или они узнали об этом после совершения кражи. Поэтому, не говоря уже о том, что суд назначил К. несоразмерно тяжкую меру наказания, нельзя признать обоснованной самую квалификацию данного преступления по п. “г” ст. 162 УК РСФСР, т. е. как “кражу социалистической собственности”».

В соответствии с изложенным определение форм вины – умысла и неосторожности – должно быть уточнено: здесь речь должна идти не только о психическом отношении лица к последствиям его действий. Это определение, приводимое неоднократно в советской уголовно-правовой литературе, и уже, и шире действительного содержания форм вины: уже, ибо говорит лишь о последствиях, а не о других обстоятельствах и признаках содеянного; шире , ибо говорит о последствии вообще, а не о последствии как элементе состава. Правильным, основанным на последовательном развитии учения о составе преступления и на судебной практике, будет следующее определение: «Умышленно действует тот, кто предвидел и желает наступления фактических признаков, образующих состав данного преступления.

Неосторожно действует тот, кто предвидел (и легко мысленно надеялся избегнуть или не предвидел, но должен был предвидеть) наступление фактических признаков, образующих состав преступления».

Проф. Б. С. Утевский указывает: «…после известного предела разрыв между предвиденными и действительными последствиями переходит в ошибку, которая в зависимости от ее характера может повлиять на квалификацию преступления» [117] Б. С. Утевский , Вина в советском уголовном праве, Госюриздат, 1950, стр. 201. . Задача в том и заключается, чтобы точнее установить, где же этот «известный» предел начинается.

Общее учение о составе преступления и разрешает этот вопрос: этот предел лежит у границы элементов состава преступления.

Самостоятельного рассмотрения заслуживают случаи, когда ответственность за преступление повышается при наступлении особо тяжких последствий. Особенно в этом отношении заслуживает внимания ч. 2 ст. 142 УК РСФСР, карающая нанесение тяжких телесных повреждений, от которых последовала смерть. Хотя в тексте ч. 2 ст. 142 УК РСФСР нет упоминания о виновном причинении смерти (закон в общей форме говорит, что «последовала смерть»), однако в силу общего указания ст. 10, ч. 2 ст. 142 УК РСФСР предполагает на стороне лица, умышленно нанесшего тяжкое телесное повреждение, от которого последовала смерть, неосторожное причинение смерти.

Так, Уголовно-судебная коллегия в определении 30 декабря 1943 г. по делу П. указала: «П. признан виновным в том, что он 18 декабря 1942 г. в помещении неполной средней школы Ново-Торьяльского района Марийской АССР во время перемены, на почве детской шалости, нанес удар ногой, обутой в валеный сапог, ученице 7-го класса той же школы 14-летней Т. в область живота. Причиненное ей этим ударом тяжкое телесное повреждение (повреждение в нескольких местах петель тонкого кишечника) вызвало разлитое воспаление брюшины (перитонит), в результате которого, после безуспешного хирургического вмешательства, она 29 декабря 1942 г. в больнице умерла. Определение Верховного Суда РСФСР, как и приговор Верховного Суда Марийской автономной ССР, является неправильным по следующим основаниям.

Часть 2 ст. 142 УК РСФСР предусматривает умышленное тяжкое телесное повреждение, от которого последовала смерть потерпевшего, в отличие от первой части этой статьи, которая говорит об умышленном тяжком повреждении, повлекшем другие тяжелые последствия, указанные в этой статье, но не смерть.

По поводу первого условия, то есть объективной связи между смертью потерпевшей Т. и действиями виновного П., надо отметить, что неудовлетворительное исследование обстоятельств дела (по упущению органов предварительного следствия не было произведено вскрытие трупа умершей) не дает возможности судить о том, не было ли наступление особо тяжелых последствий причиненного повреждения результатом таких привходящих обстоятельств, как предшествующее заболевание потерпевшей аппендицитом.