Арон Трайнин - Избранные труды

«Приговор народного суда 1-го участка Самтредского района Грузинской ССР и определение Верховного Суда Грузинской ССР в отношении Б. отменить и дело о нем за отсутствием в его действиях состава преступления производством прекратить».

С той же категоричностью Верховный Суд СССР отвергает наличие состава преступления в действиях лица, которое хотя и причинило преступный результат, но действовало невиновно. С большой четкостью это положение выражено по делу С.

С. признана виновной в том, что она, желая избавиться от ребенка, задушила свою пятимесячную дочь Иру. С. виновной себя не признала и показала, что она была больна, и когда ночью заплакал ребенок, то ночевавшая у нее знакомая Б. подала ей из люльки ребенка, которого она приложила к груди, а сама заснула и через некоторое время обнаружила ребенка мертвым.

Медицинским вскрытием установлено, что ребенок умер от асфиксии. Объяснения С. подтвердила свидетельница Б., которая утверждала, что в два часа ночи она дала С. для кормления ребенка, причем ребенок был завернут в пеленки. Через некоторое время она услышала сильный крик С. о том, что Ира умерла. В деле нет никаких данных о том, что С. имела намерение избавиться от ребенка. В данном случае смерть ребенка можно объяснить только несчастным случаем, происшедшим во время сна матери и ребенка на одной кровати, во время кормления ребенка грудью.

Ввиду изложенного Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР определила:

«Приговор народного суда Буденновского района и определение Ставропольского краевого суда отменить и дело С. производством прекратить за недоказанностью обвинения» [140] Там же, стр. 11. .

Вот общее положение, выдвинутое Верховным Судом СССР по делу С.: «Наступившие последствия, находящиеся в причинной связи с действиями обвиняемого, влекут для него уголовную ответственность только при наличии вины умышленной или неосторожной» [141] Проф. М. Д. Шаргородский, касаясь дела С., пытался использовать в этом деле категорию случайного и необходимого причинения в марксистском смысле. Автор пишет: «В данном случае (в деле С. – А. Т.) обращает на себя внимание то, что при наличии причинной связи результат должен быть признан объективно случайным, причем нет необходимости даже в отсылке к субъективной стороне состава, ибо, как мы полагаем, для исключения уголовной ответственности достаточно признания наличия объективной случайности». Здесь явная логическая ошибка. Действительно, не может вызвать сомнений, что при доказанной неосторожности С. она отвечала бы за смерть ребенка и, следовательно, причинение было бы бесспорным: следовательно, состояние психики С. превратило бы «объективную» случайность, исключающую уголовную ответственность, в наказуемое причинение. С. не подлежит ответственности, как верно отмечено Верховным Судом СССР, хотя она, вне всяких сомнений, причинила смерть ребенку, но она действовала без умысла и неосторожности и именно поэтому не несет уголовной ответственности. Если же не С. причинила смерть ребенку, неустранимо встает вопрос, кто же или что же эту смерть причинило. Или, может быть, ребенок покончил самоубийством? Нельзя смешивать «объективную случайность» с уголовно-правовым «казусом» (см. М. Д. Шаргородский , Вопросы общей части уголовного права, Ленинград, 1955, стр. 82). .

Органическая связь причинности и вины приводит к образованию особых ситуаций в тех случаях, когда эта связь явно неосуществима. Так, случаи так называемого покушения с негодными средствами и на негодный объект в основе своей характеризуются именно разрывом двух рядов – вины и причинности: лицо умышленно стремилось к причинению преступного результата, но этот результат – в силу негодности средств или объекта – причинен быть не мог. Причинность здесь оторвалась от вины, и возникает специальная ситуация, требующая особого рассмотрения. Противоположная ситуация имеет место при совершении общественно опасного действия невменяемым: невменяемый причинил смерть, но убийства он совершить не может, ибо он не может быть виновным.

Для надлежащего понимания и правильного применения закона важно отметить некоторые общие черты, характеризующие содержание и конструкцию составов в социалистическом уголовном праве. Заслуживают в этом плане внимания следующие вопросы: I. Составы общие и специальные. II. Смежные составы. III. Составы конкретизированные. IV. Составы с изменившимся содержанием. Обратимся к рассмотрению первого вопроса.

Особенность составов общих и специальных, особенность, имеющая весьма большое значение для правильной квалификации преступлений, заключается в том, что эти составы по существу однородны, но они охватывают род и виды одних и тех же преступлений.

Практическое значение различения общих и специальных составов заключается в том, что всегда и, безусловно, при наличии двух норм, предусматривающих одна – родовой состав, другая – специальный, видовой состав, квалифицировать преступное действие надлежит не по общей, а по специальной норме. Специальный состав, так сказать, берет верх над родовым. Родовой состав, таким образом, как бы сохраняется в резерве для тех случаев, которые специальными составами не охватываются. Обратимся для освещения этого вопроса к анализу некоторых родовых и специальных составов. Прежде всего в этом отношении заслуживают внимания, с одной стороны, ст. 109 УК РСФСР, дающая общее родовое определение должностного преступления, и, с другой стороны, ст. 114, 115, 116, УК РСФСР, предусматривающие отдельные виды должностных преступлений.

Статья 109 УК РСФСР предусматривает злоупотребление властью в общей форме. Статьи 114, 115, 116 УК РСФСР предусматривают, по существу, то же злоупотребление властью, но только в формах специальных: так, ст. 114 УК РСФСР (вынесение судьей заведомо неправосудного приговора) содержит все элементы состава злоупотребления властью, описанного в ст. 109 УК РСФСР; здесь и действие должностного лица, которое оно могло совершить единственно благодаря своему служебному положению, и действие, которое не вызывалось необходимостью, и действие, имевшее своим последствием явное нарушение правильной работы учреждения, и, наконец, действие, совершенное по личным мотивам.

Неправильно было бы в приведенном случае (неправосудном приговоре судьи) говорить о наличии двух составов – родового и специального (например, злоупотребления властью, предусмотренного ст. 109 УК РСФСР, и, кроме того, постановления неправосудного приговора, предусмотренного ст. 114 УК РСФСР) – и определять наказание по совокупности. Состав родовой и состав специальный складываться не могут: не могут образовать суммы два слагаемых, из которых одно – родовое, другое – видовое понятие. Это понимание с полным основанием проводится Верховным Судом СССР. Так, постановление Пленума Верховного Суда СССР от 3 мая 1940 г. указывает: «Материалами по делу установлено, что К., являясь заведующим магазина, а М. – его помощником, присваивали товары, находящиеся в магазине; всего ими было присвоено на сумму 4536 руб. Эти действия К. и М. попадают под признаки ст. 116 УК РСФСР, ввиду чего следует признать, что дополнительное применение к К. ст. 109 УК РСФСР не обосновано материалами дела». Отсюда Верховный Суд СССР делал общий вывод: «Ст. 109 УК РСФСР не должна применяться по совокупности с другой статьей УК раздела о должностных преступлениях, если инкриминируемое преступление прямо предусмотрено этой другой статьей, по которой только оно и должно квалифицироваться» [142] «Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР, 1941 год», Юриздат, 1947, стр. 89. – Аналогичное определение Судебной коллегии Верховного Суда СССР от 8 января 1949 г. по делу Б. подтвердило общий принцип: «Получение взятки, предусмотренное специальной статьей Уголовного кодекса, не должно квалифицироваться по статье, предусматривающей злоупотребление служебным положением». .