Арон Трайнин - Избранные труды

В качестве примера противоположного характера, когда на соучастника распространяется ответственность по всем им сознаваемым элементам состава, хотя бы и относящимся к личности исполнителя, приводится соучастие в корыстном убийстве лица, не преследовавшего корыстных целей. Это весьма расплывчатое и искусственное разграничение, основанное на механическом делении обстоятельств на субъективные и объективные, глубоко ошибочно.

Не может быть различных принципов установления ответственности соучастников в отношении одинаково сознаваемых ими элементов состава. Поэтому, идет ли речь об объективных обстоятельствах (хищение в крупных размерах) или обстоятельствах субъективных (военнослужащий), ответ один: если соучастник сознавал отягчающий элемент состава, он отвечает, если не сознавал – не отвечает. Стать на иной путь – значит подорвать общие основания ответственности соучастников, ибо оказалось бы, что соучастник находится в привилегированном положении: индивидуально действующее лицо отвечает за все элементы состава, охваченные его умыслом, а соучастник – за некоторые, «индивидуальные», не отвечает.

Такое разграничение и по существу порочно. Пособник убийству, совершаемому заведомо военнослужащим, являющемуся по закону более общественно опасным, должен, естественно, караться как пособник этому особо опасному виду убийства.

Общий принцип, определяющий ответственность за так называемые отягчающие или смягчающие обстоятельства, заключается, таким образом, в следующем: поскольку умысел каждого соучастника (как и умысел индивидуального виновника) должен охватывать все те фактические обстоятельства, которые являются элементами состава, то отсюда непосредственно следует, что отдельный соучастник не несет ответственности лишь за те отягчающие обстоятельства, которых он не знал.

Как известно, Указ от 4 июня 1947 г. карает недоносительство лишь о более общественно опасном хищении (хищении повторном, группой или в крупных размерах). Является, следовательно, весьма существенным установление того факта, что лицо знало о совершении именно более общественно опасного, а не простого хищения. Верховный Суд СССР с полным основанием не усматривает наказуемости недоносительства, если этот факт не установлен. Так, в определении Железнодорожной коллегии Верховного Суда СССР от 17 января 1949 г. по делу И. указано: И. признана виновной в недоносительстве о хищении П. грузов, за что и осуждена по ст. 5 Указа от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества».

В отношении И. приговор подлежит отмене. Материалами дела не доказано, что ей было достоверно известно о групповом хищении грузов или крупном размере похищенного П. груза, что давало бы основание для привлечения И. к ответственности за недоносительство. В силу изложенного коллегия приговор в отношении И. отменила, и дело о ней производством прекратила.

Общий принцип, выдвинутый по настоящему делу, правильно устанавливает, что «недоносительство о хищении государственного или общественного имущества карается в уголовном порядке только в том случае, если обвиняемый был осведомлен о квалифицирующих признаках хищения, которые указаны в ст. ст. 2 и 4 Указа от 4 июня 1947 г.».

Таким образом, как соучастник, так и недоноситель может нести ответственность по тем отягчающим признакам, которые охвачены его умыслом.

Роль каждого из соучастников в совершении преступления, как известно, различна: один стреляет, другой стоит на страже, третий ждет в лесу. Различными могут быть и социальные облики соучастников, и мотивы совершения преступлений, и многие другие признаки. Эти различия, однако, ни в коей мере не исключают некоторого единства, которое связывает соучастников и делает необходимым самый институт соучастия. Это единство выражается в том, что все соучастники, как бы ни были своеобразны объективные и субъективные черты участия каждого из них в совершении преступления, всегда отвечают за одно и то же преступление : А., стоявший на страже, Б., добывший орудие, В., ждавший с машиной в лесу, и Г., непосредственно совершивший убийство, – все отвечают за совершенное убийство.

В качестве основного и общего тезиса, характеризующего соучастие, это положение не может вызвать сомнений, но самое понятие «одно и то же преступление» требует уточнения, основанного на развитом выше общем учении о составе преступления. Особенно существенно в данном случае иметь в виду проведенную выше классификацию составов по их общественной опасности: составы основные и составы менее или более общественно опасные.

Существо вопроса заключается в том, что то единство, которое предполагается понятием соучастия, не есть единство составов. Поэтому один соучастник может отвечать за основной состав, другой – за более или менее опасный состав и, следовательно, по другой статье Уголовного кодекса, ни в коей мере не колебля общего положения об ответственности соучастников за одно и то же преступление. Так, если лицо, систематически и в крупных размерах расхищающее государственное имущество, перевозит его с помощью шофера, который знает, что отвозит похищенное имущество, но об остальных хищениях не осведомлен, то основной расхититель должен отвечать по ст. 2 Указа от 4 июня 1947 г., а шофер – по ст. 17 УК РСФСР и ст. 1 того же Указа.

Таким образом, вполне реально положение, когда ответственность соучастников определяется по различным статьям Уголовного кодекса; однако принципы ответственности по соучастию этим ни в какой мере не колеблются. В этом случае соучастники отвечают за одно и то же преступление – хищение социалистической собственности – только по статьям, предусматривающим составы различной общественной опасности.

Следовательно, не в формальном признаке единства карательной нормы выражается единая ответственность соучастников за одно и то же преступление. Эта ответственность выражается в материальной однородности преступления , за которое отвечает каждый из соучастников, – материальной однородности, а не в тождестве составов.

В этом еще раз находит подтверждение то, что понятия преступления и состава преступления не тождественны.

Самый факт участия нескольких лиц в хищении социалистической собственности не дает достаточных оснований для квалификации их преступных действий как хищения группой. Так, в определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР от 17 декабря 1949 г. по делу Л. и др. указано:

«Л., К. и С. признаны виновными в том, что они по сговору между собой похитили из колхозного сарая 43 кг табаку, который при обыске у них был обнаружен и возвращен колхозу.