Владимир Дорохин - Индивидуальное и универсальное как зеркало вечного противостояния в философии

Раскрывая суть социологического подхода к праву, В. А. Бачинин утверждает, что он предполагает подчиненность логики исследования принципу социального детерминизма, который исходит из приоритета общественного над личностным. «Социологический подход, – полагает он, – имманентно несет в себе идею приоритета целого над частью, социума над индивидом, и право в свете его предписаний – средство проведения этой идеи в практику…» [там же, с. 165].

В другой работе («Морально-правовая философия») В. А. Бачинин определяет цель в праве как способ «осуществлять встречную, причинную детерминацию из виртуального будущего…», если рассматривать эту цель как ценности, ради достижения которых и обладания которыми люди готовы прилагать огромные духовные и практические усилия.

«Благо и справедливость, свобода и равенство, социальный порядок и права гражданина представляют собой ценности, которыми дорожат культурное сознание и цивилизованный мир» [7, с. 178]. В этой цитате В. А. Бачинин приводит три пары понятий, ценностное содержание которых он раскрывает в последующем изложении, не анализируя их как взаимодействие индивидуальных и универсальных начал в праве.

Известный американский правовед Денис Ллойд в своей книге «Идея права» констатирует необычайную популярность теории индивидуализма в XVIII–XIX вв., которая все более и более приобретала экономический характер. Уже в самом названии одного из разделов книги – «Индивидуализация и коллективизм» – угадывается его подход: индивидуальное, как философско-психологическое начало, в поведении и мировоззрении человека противопоставляется коллективизму, как альтернативному мировоззрению.

Это подтверждают следующие его слова: «Но как бы ни были влиятельны идеи свободы предпринимательства, они, тем не менее, проигрывали битву другой идее, которая подчеркивала важность социального обеспечения и необходимость законодательного вмешательства с целью создания необходимых условий для достижения общества благоденствия» [65, с. 227].

Идеальной серединой Д. Ллойд считает детерминистов, которые хотя и оставались индивидуалистами, но придавали первостепенное значение и поощряли рост материального благосостояния общества в целом. Далее автор констатирует как исторический факт обреченность и несостоятельность и этой правовой теории, однако не дает конструктивных решений, ориентируясь на решение всех проблем экономическими путями.

Одним из косвенных подтверждений недостаточной освещенности в правовой теории проблем соотношения индивидуального и универсального является такая же неясность в отношениях публичного и частного права. Обращая внимание специалистов на эту проблему, Л. А. Андреева пишет: «До сих пор проблема соотношения публичного права и частного не получила должного освещения в российском правоведении. В отличие от МПП (международное публичное право. – Авт. ) отечественная юридическая наука не может похвастаться тем, что имеющиеся в области ЧП знания сложились в теоретическую систему в строгом значении этого понятия» [2, с. 4].

Оценивая состояние современной правовой науки, она считает, что, даже взятые в совокупности, такие категории, как «субъект права», «метод правового регулирования» и т. д., не дают цельного представления о праве и могут квалифицироваться лишь как элементы научной теории, но не как «концентрированное выражение самой теории».

Ее справедливое утверждение о том, что международное частное право как наука, как система категорий, определений практически отсутствует, можно рассматривать как своеобразный методологический прием вынесения правовой проблемы на такой уровень, на котором, как при солнечном свете, видны все недоработки и недостатки, связанные с отсутствием единого метода исследований, преодолевающего «национальные границы» правосознания.

В статье «Правовой эгоцентризм как разновидность деформации индивидуального правосознания» А. А. Малиновский сообщает о принятой в юридической науке классификации таких деформаций правосознания: правовой инфантилизм, правовой негативизм, право-вой нигилизм и правовой идеализм. Незаслуженно, на его взгляд, обойден вниманием вопрос: «Какая из разновидностей деформации правосознания детерминирует совершение индивидом злоупотреблений правом?»

Прежде чем дать ответ на этот вопрос, автор рассматривает вышеуказанные «деформации».

В частности, правовой негативизм он представляет как «отрицание ценности права как универсального социо-нормативного регулятора общественных отношений» [68, с. 172]. Закон всегда можно обойти, считают «негативисты». «Идеалист», напротив, верит во всесильность права.

Эгоцентризм оценивается автором как разновидность эгоизма, самая крайняя форма его проявления. Правовой эгоцентризм становится мировоззрением, которое во многом детерминирует индивидуальное сознание и поведение. «Субъективное право с эгоцентрической точки зрения рассматривается индивидом как средство удовлетворения только своих потребностей, а правоохранительная система – как инструмент, призванный защитить исключительно его интересы» [там же, с. 175]. Отождествляя фактически эгоцентризм с утилитаризмом, автор полагает, что правовой эгоцентризм характеризуется прагматическим знанием права и желанием его утилитарного использования.

О. Э. Лейст в книге «Сущность права» разделяет мнение о его двойственной природе с первого же вопроса – определения его сущности. Он полагает, что понятие права как воплощение свободы вызывает ряд сомнений, и если оно применимо к естественному праву, то в отношении действительного права неприемлемо.

Сущность права, считает он, не только не может быть постигнута методами практической юриспруденции, но и вообще не относится к кругу ее интересов. Он разделяет мнение известного правоведа Шершеневича, который считает, что философия права не может быть построена на одних юридических началах. Без социологии и этики общей теории права никогда не удастся выявить, что такое право и что такое государство.

«Важно понимать, – пишет далее О. Э. Лейст, – что философия права качественно отличается от общей теории права не только более высокой степенью абстрактности философских понятий и категорий, но и выходом за границы юридической проблематики» [62, с. 7].

Теория права, полагает автор книги, выступает как индуктивное знание, исходящее из достижений конкретных юридических наук, тогда как философия права формируется в качестве дедуктивного знания о мироздании. «Методологический плюрализм» и созданные на его основе разные понятия – определения права – имеют познавательное значение и не ведут к постижению сущности права.