Валентин Карасев - Коррупция как механизм социальной деградации

Вместе с тем законом современного правового становления является тот факт, что в системе сложившихся общественных отношений, и особенно в переходные периоды, появляется возможность идеологически, т. е. с позиций осознанных перспектив развития, обеспечить социально-экономические, политические и духовные аспекты развития членов общества. Отражая коренные интересы социальной стратегии, в которой интегрированно выражаются интересы социальных слоев, страт, групп и индивидов, ориентируясь при этом на системные цели социума, идеология как политическая наука через функции идеологической деятельности и идеологического обеспечения получает возможность определять основное направление социального прогресса.

В то же время как сфера общественного сознания идеология, отражая степень реального развития общественных отношений, следует за политикой, воплощаясь в качестве идеологического обеспечения основных направлений политической стратегии.

Именно такая функция идеологии как идеологического обеспечения представляет собой связующее звено между научной теорией и конкретной преобразующей практикой конкретных деятельных людей.

Во втором случае, когда речь идет о возможности или невозможности создать идеологию как всеобщий интегрированный интерес всех социальных слоев общества, т. е. в качестве общенациональной или государственной идеологии, речь необходимо вести в поле соотнесения иных категорий социальной философии, таких как идеология и право.

Таким образом, изложенное позволяет сделать некоторые выводы.

Во-первых, являясь моментом социальной реальности, правовая реальность также вовлечена в универсальный процесс социальной трансформации, все более погружаясь в поток глобализации. При этом закономерности изменения правовой реальности сами выступают как объективная данность для составляющих ее правоотношений, норм и деятельности: правотворческой, правопонимательной и правоприменительной.

Во-вторых, изменение правовой реальности имеет как объективное содержание, так и субъективное осознание происходящего процесса перемен. Глобализация приводит к расширению круга субъектов права, причем как в границах национальных государств, так и в идентификации в качестве таковых самих государственных образований, с чем, в свою очередь, связано расширение всей гаммы правовых отношений и появление новых тенденций в создании правовых норм. Так, в сфере действия международного права распространяется тенденция формирования единого правового поля, т. е. фактически речь идет как о создании единых легитимных наднациональных законодательных органов, так и о принятии правовых, в том числе уголовно-правовых, законов прямого действия, не требующих инкорпорирования в национальные правовые системы.

В-третьих, объективно изменяется роль государства как правового института. Теоретически важным является понимание государства как органа правового обеспечения заявленных правовых притязаний всех социальных групп на базе функционирующего законодательства, что дает возможность в теоретическом плане снять спекуляции по поводу коллизии «личность – государство», а в практическом плане создать жесткое и эффективное поле норм императивного действия для всей государственной системы, снижая потенциал организованных форм преступности и коррупции.

В-четвертых, изменяется в качественных параметрах и субъективный фактор процесса глобальных перемен – индивидуальное, групповое и общественное сознание. Для нашего исследования методологически и теоретически важными представляются два следующих момента:

а) изменяющееся общественное сознание отстает от объективного времени социальных изменений, тогда как индивидуальное и корпоративное не только соответствуют ему, но и в некотором смысле при применении результатов в противоправной практике даже опережают. Данная коллизия являются существенной детерминантой состояния и динамики современных форм преступности;

б) единственной действительной идеологией государства в условиях глобализации выступает форма функционирующего позитивного права, и любые отступления от требований сформулированного нами правового императива не только нарушают универсальные законы переходных социальных состояний, не только ослабляют потенциал социальной борьбы с преступностью, но могут прямо криминализировать само государство или его отдельные властные институты.

В-пятых, изменение правовой реальности находит свое отражение в системе социальных и правовых наук, оказывая на их развитие значительное влияние. В первую очередь это относится к философскоправовой интерпретации универсального изменения социального поля, границ предмета философии права, правовой теории и правоприменительной системы. Однако центральное место, имеющее важное социальное значение, занимает проблема новых тенденций в самой социальной, правовой, уголовно-правовой и криминологической науках по поводу изменений социального и правового поля в условиях глобализации, наличия коррелятивных связей между универсальным и объективным процессом общественных изменений и состоянием и динамикой современных форм преступности, в особенности таких ее форм, как экономическая преступность, коррупция, наркомания и терроризм.

В-шестых, являясь естественным моментом процесса социальной трансформации, изменение правовой реальности не только несет в себе потенциал осознания его масштабов и мобилизации социально организованного населения на решение качественно новых глобальных задач, но и параллельно выступает объективным источником девиантного, в том числе преступного, социально опасного поведения, инициирует отклоняющиеся и криминализированные формы индивидуального, группового и массового сознания.

В-седьмых, все более расширяющаяся пропасть между заявленными политическими целями национальных государств, методами и темпами их реализации и социальными массовыми ожиданиями приводит к появлению качественно иных форм протестного реагирования, таких, как формирование асоциального характера девиантного поведения и расширение инклюзивного характера формообразования криминальной среды, а строго говоря, рождения тенденции замещения социального образа жизни на криминальный, а социально организованного населения – на асоциальную массу людей.

Отмеченное является свидетельством действительного изменения параметров правовой реальности, и последующие разделы книги могут рассматриваться теоретическим и фактологическим аргументом как в обосновании сформулированного постулата, так и в раскрытии роли социальной трансформации в коррупционной экспансии.