Валерий Варламов - Детектор лжи

Инструкция была подготовлена спецслужбами и решала их ведомственные задачи. Через четыре года МВД республики подготовило инструкцию, регламентирующую использование полиграфа для решения оперативных задач.

В начале 2002 года было дополнительно приобретено 14 полиграфов «Барьер-14» и «Крис» и подготовлено 17 специалистов, что позволило создать уже свою полиграфную базу. В Белоруссии в конце 2002 года при Главном управлении уголовного розыска создан отдел по раскрытию преступлений прошлых лет, в состав которого вошли семь специалистов полиграфа. Возглавил отдел сыщик, прошедший полиграфную подготовку в Краснодаре В. Князев. Несмотря на период становления, за год работы отделом было проведено 309 обследований по различным видам преступлений. Из них отработано 24 убийства, из которых в 16 случаях после полиграфных проверок подозреваемые дали «явки с повинной». Кроме этого, выявлено дополнительно 26 преступлений, и среди них 3 убийства. Особенно важно при проведении расследований, что лица, совершившие преступления, были вне подозрения.

По плотности полиграфов и специалистов, работающих на них, в пересчете на душу населения в 2003 году Беларусь вошла в тройку наиболее оснащенных стран мира.

Причину успеха можно объяснить наличием трех факторов:

• талантливые руководители, с пониманием дела относящиеся к своей работе;

• грамотные специалисты, прошедшие подготовку в одной из лучших школ;

• современнейшая техника;

В России Главным управлением уголовного розыска в этом направлении практически не сделано ничего.

В Латинской Америке полиграф используется в Гондурасе, Пуэрто-Рико, Мексике, Гватемале, Боливии, Аргентине, Бразилии, Уругвае, Венесуэле, Ямайке, Панаме. В Азии – на Тайване, в Таиланде, на Филиппинах, в Пакистане, в Иордании, Малайзии, Гонконге, Кувейте, Саудовской Аравии, Ливане, Арабских Эмиратах.

Вообще же полиграфные проверки проводят более чем в 60-ти странах мира. К сожалению, первые отклики на применение детектора лжи в России были отрицательными (Л. Е. Владимиров, 1910 г., А. Л. Щеглов, 1913 г., Н. Н. Розин, 1924 г.). Так, в 1910 году Владимиров в своем учебнике «Учение об уголовных доказательствах» в категоричной форме отрицал возможность каких-либо психологических исследований при расследовании преступлений. Он писал: «Не могут быть допускаемыми на следствии никакие психологические пробы с целью получить возможность заглянуть в темную глубь души обвиняемого». По его утверждению, применение психологических тестов – возрождение инквизиции со всеми сопровождающими ее ужасами. В книге «Уголовное судопроизводство», опубликованной в 1924 году Н. Н. Розиным, утверждалось, что приемы психологической диагностики в расследовании преступлений – это не более чем желание «перехитрить» подозреваемого, а точность его весьма сомнительна. Хотя к этому времени в России уже были известны зарубежные ученые М. Вертгеймер, К. Г. Юнг, Х. Гросс, делавшие положительный вывод о возможности психодиагностики при раскрытии преступлений. Работы А. Л. Щеглова были более осторожны. В публикации 1913 года «Психологическая диагностика данных судебных дел» он не делает в заключении ни положительных, ни отрицательных выводов, хотя в тексте и отмечает, что в применении полиграфа имеются как положительные, так и отрицательные моменты. Анализируя работы противников и сторонников использования психологических методов в раскрытии преступлений, он делает вывод о необходимости проведения глубоких экспериментальных исследований на материалах реальных преступлений. С приходом к власти коммунистов в России общественные науки были подвергнуты жесткому контролю. Ученых, в своих работах не отражавших линию партии, не печатали а впоследствии физически уничтожали. В особо тяжелый для России период с начала 30-х годов XX в. вплоть до смерти Л. И. Брежнева положительные публикации о детекторе лжи вообще были практически запрещены. Серьезные публикации о применении психологической диагностики в раскрытии преступления были сделаны лишь А. Р. Лурией.

Методика трактовалась как варварство, мракобесие, недопустимый психологический нажим на личность, дающий суду возможность искажать реальные факты. Начиная с 30-х годов в СССР публиковались только работы, критикующие применение психодиагностики в уголовном процессе. Бурная реакция коммунистических идеологов на методику полиграфных проверок имела под собой реальную почву. Дело в том, что с помощью полиграфа возможно было получать информацию, скрываемую самими власть предержащими, а скрывать им от народа было что. В 30-е годы активно выступали против использования в СССР детектора лжи А. Я. Вышинский, М. С. Строгович, С. Я. Розенблат. В 1937 году А. Я. Вышинский писал, что использование психологической диагностики в уголовном процессе – это не только абсурд, но и грубейшее нарушение прав человека. На этих же позициях стоял и М. С. Строгович (1947, 1955 годы). В 1956 году С. Я. Розенблат писал о недопустимости применения полиграфа в уголовном процессе. В этот период советская наука считала, что детектор лжи – это не научная методика, а средство принуждения человека в даче ложных показаний. Детекторы лжи в СССР рассматривались как новейшее орудие пытки, широко применяемое полицией США. Этот тезис особенно нелепо звучит на фоне тех изуверских пыток, которые проводили в НКВД, вынуждая арестованных дать обвинительные показания на себя, своих коллег, близких, родственников. Были высказывания о полиграфе как предмете морального и физического насилия (К. Гущенко, М. Рачинский в 1957, 1958 годах). Советские «ученые» утверждали, что в методике детекции лжи нет ничего нового – это старые инквизиционные методы. «Пожалуй, методы инквизиционного процесса выигрывают в своей примитивности и откровенности по сравнению с «научными» гнусностями представителей «нового направления», – писал М. С. Строгович в 1947 году.

Оценивая период с начала 30-х годов до начала оттепели в конце 80-х, нельзя не согласиться, что он действительно был периодом мракобесия в советской юридической науке. Поэтому дальнейшее рассмотрение публикаций этого периода не принесет ничего нового для читателя. Вся «научная» практика применения полиграфа базировалась на утверждении, что этого не должно быть, так как не должно быть никогда. Даже в учебнике по криминалистике, подготовленном в конце восьмидесятых годов о применении полиграфа говорится, что «…следствием этого является широкое проникновение в практическую деятельность по раскрытию преступлений, не основанных на подлинных научных данных методов диагностики свидетелей и обвиняемых детектором лжи».

Несмотря на научный террор, проводившийся правящей Коммунистической партией, были люди, объективно оценивавшие возможности использования детектора лжи для расследования преступлений. В 1968 году на Петровке 38 была проведена научная конференция, давшая высокую положительную оценку применению полиграфа в уголовном процессе. Она была организована при активном участии Кима Серафимовича Скоромникова. Через некоторое время после звонка из ЦК КПСС эйфория от успеха быстро прекратилась, а ряд участников конференции были наказаны. И лишь в 1976 году Г. А. Злобиным и С. А. Янием была опубликована работа «Проблемы полиграфа», в которой давалась положительная оценка использованию детектора лжи в криминалистической практике. Позже, в 1977 году, С. А. Яний дал анализ правовым и психологическим проблемам применения полиграфа. В марте 1990 года в Польшу для ознакомления с опытом использования полиграфа в раскрытии преступлений были направлены сотрудники МВД СССР Гордиенко В. В. и Игнатов С. В.