Александр Мохов - Теория и практика использования медицинских знаний в гражданском судопроизводстве России

М. К. Треушников определяет судебное доказывание как «логико-практическую деятельность» [159] Треушников М. К. Доказательства и доказывание в советском гражданском процессе. – М., 1982. – С. 25. . В судебном доказывании органически сочетаются две равноценные стороны: мыслительная (логическая) и практическая (процессуальная), основанная на предписании правовых норм [160] Треушников М. К. Судебные доказательства. – М., 1997. – С. 45. .

Высказывались также отдельные суждения о доказывании либо как логической, либо практической деятельности [161] Фаткуллин Ф. Н. Общие проблемы процессуального доказывания. – Казань, 1973. – С. 7. .

Процессуальная и логическая стороны доказывания находятся в постоянном диалектическом взаимодействии. Если нарушены процессуальные нормы, регулирующие, например, порядок получения (вовлечения) доказательств, то решение, основанное на таком доказательстве, будет незаконным и необоснованным. Если же нарушены законы логики при исследовании и оценке доказательств (место в системе доказательств, категория, значение), то вынесенное на основе такой оценки доказательств судебное решение также будет необоснованным, т. е. подлежащим отмене. Многие из отмеченных операций немыслимы без широкого использования специальных знаний.

Следует также отметить, что инструментарий любого познания включает в себя помимо собственно мышления органолептические и «специальные» (профессиональные) средства или приемы (приборы, инструменты, психологические, тактические и иные приемы и методики).

При анализе целостной деятельности человек, решающий ту или иную проблему, рассматривается в качестве единого и нерасчлененного субъекта. Этот субъект мышления анализирует ситуацию, соотносит условия и требования задачи, принимает решение. Такая концепция согласуется со структурой процесса познания, исследования фактов действительности, в основе которых три вида средств: органы чувств, мышление и технические средства. Поэтому деятельность лица, связанная с реализацией конкретной методики, включает использование знаний, органов чувств и мышления. Применение каждого порознь не принесет желаемого результата.

Такой подход характерен и традиционен. Он предполагает единство, однородность осознающей и осуществляющей умственные операции личности.

Аналогичным образом поступает судья: действуя на основе процессуальных норм в целях реализации цели и задач той или иной стадии гражданского процесса, воспринимая непосредственно информацию, он формулирует соответствующие выводы. При необходимости этот процесс может повторяться в полном или неполном виде. Следовательно, эти элементы в совокупности образуют работающую систему: знания – органы чувств – «профессиональные» приемы (навыки, методики, в том числе с применением технических средств) – мышление – результат.

Вместе с тем существует, по крайней мере, одна форма мышления, анализ которой не согласуется с пониманием субъекта мышления как нерасчлененного целого. Это – продуктивное или творческое мышление, которое состоит в решении новых для человека задач [162] Пушкин В. Н. Психологические возможности человека. – М., 1972; Пушкин В. Н., Шавырина Г. В. О системности интеллекта // Вопросы психологии. – 1972. – № 5. .

История открытий и данные психологии, по мнению В. Н. Пушкина и Г. В. Шавыриной, свидетельствуют о том, «что некоторые весьма существенные звенья этого процесса не осознаются решающим задачу человеком» [163] Пушкин В. Н., Шавырина Г. В. Саморегуляция продуктивного мышления и проблема бессознательного в психологии // Бессознательное: природа, функции, методы исследования / Под ред. А. С. Прангишвили, А. Е. Шерозия, Ф. В. Бассина. – Тбилиси, 1978. – Т. 1. – С. 771. . Отмеченное не исключает возможности изучения данных явлений в прикладных целях. Сложный системный характер познающей личности довольно глубоко проанализирован в психологической концепции установки. Согласно этой концепции, в ходе перцептивных процессов формируются системы отношений, которые не осознаются воспринимающим субъектом, но которые детерминируют процессы восприятия. Поэтому в силу имеющейся функциональной связи между гражданским процессом, между внутренним убеждением судьи (а также сведущего лица) и психологией, разработки последней могут с высокой степенью эффективности использоваться наукой доказательственного права.

Таким образом, доказывание и доказательства представляют собой органическое единство сведений об обстоятельствах (фактах), подлежащих установлению, полученных из определенных источников, определенным способом (способами). Как правильно отметил А. А. Пеков, «ни источники фактических данных, ни фактические данные, взятые отдельно друг от друга, не образуют понятия доказательства. Доказательства есть единство формы и содержания» [164] Пеков А. А. Доказательства и доказывание по делам об административных правонарушениях: Автореф. дис… канд. юрид. наук. – Волгоград, 2000. – С. 14. .

Поэтому законодатель, используя в ряде норм ГПК термин «доказательство», имеет в виду материалы, которые представляются в суд для последующего извлечения необходимых сведений, их исследования и оценки. Вне установленной законом процедуры принятия их (материалов, сведений и т. п.) в качестве таковых судом, они не становятся доказательствами. Суд наделен исключительной компетенцией признания (или не признания) представленных данных доказательствами согласно определенного им же предмета доказывания по делу. Он в зависимости от соблюдения соответствующего регламента (порядка получения) признает их строгими (соответствующими процессуальному порядку) или свободными (не соответствующими требованиям к процедуре получения). До этого момента все (или подавляющее большинство) материалы (данные) можно характеризовать как «предположительные доказательства». Данный термин употреблялся в работах С. В. Курылева [165] Курылев С. В. Основы теории доказывания в советском правосудии. – Минск, 1969. – С. 187–190. . После исследования этих материалов судом они либо становятся доказательствами, либо исключаются из доказательственного процесса.

Проведенный анализ свидетельствует о том, что специальные знания являются одной из разновидностей профессиональных знаний, причем в их основе – методы, приемы научного познания мира. При «несложных» делах бывает достаточно профессиональных знаний, не выходящих за рамки повседневной практической деятельности, в иных случаях – могут потребоваться глубокие научные знания (являющиеся для отдельных лиц профессиональными знаниями). Наука все больше проникает в повседневную деятельность (включая отправление правосудия), а повседневная жизнь ставит вопросы, требующие научного осмысления и последующего разрешения.