Дмитрий Шестаков - Криминология

Рациональное мышление постмодернисты расценивают как форму власти, с помощью которой люди, претендующие на то, что они обладают знанием, приобретают право решать судьбу тех, кто не разделяет их мнений. Постмодернисты отрицают существование объективной истины. Все знание, по их мнению, формируется под влиянием личных политических и вытекающих из определенной культуры взглядов. Знание создается из притязания на истину (Фоуколт). Знание и истина социально обусловлены. Знание возникает из того, что человек производит разграничения, полагая, будто лежащее по одну сторону черты приоритетно над тем, что лежит по ее другую сторону, будто одна совокупность идей превосходит другую совокупность и т. д. (Маннинг).

В постмодернистском лексиконе широко используются термины «разграничение» и «исключение». Постмодернисты придают большое значение тому, что человеческому мышлению свойственно проводить разграничение. Разграничение явлений на категории предполагает исключение. Так, например, разграничение людей по признаку пола на мужчин и женщин исключает дальнейшее подразделение их и устраняет связи между ними. Они отрицают реальность различий. Они стремятся разрушить всякую концепцию, каждый комплекс социальных устоев, рассматривая его в контексте более масштабного социально-исторического контекста. Различаются скептическое (Шварц и Фридрихе) и созидательное (Розенау; Айнштадтер и Генри) направления постмодернизма.

На основе постмодернизма возникла теория конститутивной криминологии (С. Генри, Д. Милованович). [124] Henry S., Milovanovic D. Constitutive Criminology. Beyond Postmodernism. SAGE Publications, 1996. Эта теория исходит из той посылки, что преступность и контроль над ней берут свое начало во всей совокупности структурных и культурологических явлений общества. Преступность – составная часть всего произведенного в обществе, совокупный результат деятельности людей и организационных структур, которые человечество бесконечно развивает и реконструирует. Ее нельзя корректировать изолированно от всего общественного процесса. Право – это миф, абсолютизация одной узкоопределенной категории норм в ущерб другим, например нормам морали, обычаям и т. д. [125] Lanier М., Henry S. Essential criminology. P. 321–324.

Трактовка преступления конститутивной криминологией связана с властными отношениями, основанными на неравенстве и дифференциации. Генри и Милованович определяют преступление как «власть отнимать у других возможность что-либо изменить». [126] Henry S., Mïlovanovic D. Constitutive Criminology. Beyond Postmodernism. 1996. P.116.

Преступление, согласно данной доктрине, есть унижение человека, проявляемое в воспрепятствовании его социальному росту. Вред преступления состоит в том, что оно мешает человеку преобразовывать мир, быть в нем активным, общаться с другими и совместно изменять окружающую среду и самих себя. [127] См.: Там же.

В этой теории преступления определенным образом соотносятся с дифференциацией власти и иерархией общественных отношений. Теоретики конститутивной криминологии выделяют преступления-лишения и преступления-угнетения.

Преступление-лишение заключается в причинении ущерба в виде уменьшения чего-либо по сравнению с обычным состоянием. Таковым может быть хищение, унижение чести и достоинства. Преступление-лишение отнимает у людей то, что ими уже достигнуто (материальные ценности, положение в обществе, индивидуальность, вера и т. д.)

Преступление-угнетение состоит в создании ограничений, рамок, препятствий достижению индивидом желаемого положения. В качестве примера преступления-угнетения представителями данной концепции приводится воспрепятствование, чинимое чьей-либо карьере в связи с принадлежностью человека к определенной расе или полу. Преступление-угнетение не позволяет стать потерпевшему тем, кем он мог бы стать.

Источниками преступлений, по мнению представителей концепции, служат некие якобы присущие современным западным обществам дифференциации. К их числу относятся дифференциация экономическая (классовая, имущественная), половая («сексизм»), расовая и этническая (расизм и национальная рознь), политическая (власть, коррупция), моральная, этическая («рабство собственных желаний»), а также дифференциации в области прав человека и по социальному положению (статус, неравенство), психологическая дифференциация (ощущения безопасности, благосостояния и т. п.), дифференциация по степени самореализации и др. Деяние, пишут Генри и Милованович, является преступлением в силу того, что оно нарушает социальное положение потерпевшего либо препятствует достижению им желаемого положения. [128] См.: Там же.

Преступником конститутивная криминология считает того, кто предпринимает крайние меры власти в отношении других, кто использует ее как средство подчинения, присваивая себе право на перемены и отрицая такие же права у других людей. Это «экстремист», утверждающий разобщенность. Он отнимает у других перспективы и возможности, сводит на нет их человеческий потенциал.

Жертва в конститутивной криминологии рассматривается как «субъект, восстанавливающийся в правах». Жертва преступления поставлена в положение «неличности», «нечеловека», «менее полноценного существа». Жертва ориентируется на полное восстановление, которое на самом деле никогда не будет полным, поскольку причиненный ей вред прерывает процесс ее развития (Генри и Милованович). [129] Henry S., Milovanovic D. Consitutive Criminology. Beyond Postmodernism. 1996. P. 116.

Преступность, согласно доктрине конститутивной криминологии, не столько порождается обществом, сколько ему сопутствует, так как общество создает социальную структуру дифференциации и привилегированного познания, на чем оно и строит свою власть. Причины преступлений усматриваются не только в самом человеке и его окружении, но также в непрерывном процессе создания обществом социальных концепций.

Человечество на грани безумия вкладывает колоссальные силы в «экстремизм», в криминальные зрелища, криминальные драмы, документальные криминальные хроники, в сводки новостей о преступлениях, детективные романы и боевики, в инструкции как не стать жертвой преступления, в производство по уголовным делам, в защитников, в криминологов, наконец. Все это, с точки зрения конститутивной криминологии, влияет на непрерывный процесс социального и культурного развития, создавая благоприятную среду для отдельных преступников. Преступность отражается условным учением, которое придает социальным конструкциям видимость объективной реальности и затем преподносит.

Меры для уменьшения вреда, причиняемого преступностью, конститутивная криминология связывает с проведением в жизнь «доктрины замещения». Эта доктрина описывает процесс разрушения господствующих конструкций значения и их замены новыми понятиями, словами и фразами, которые передают альтернативные значения. Доктрина замещения содержит в себе не одну лишь критику и противопоставление. Она предполагает устранение конкурирующих притязаний на истину, а также выражает стремление к децентрализованной наиболее либеральной демократической структуре, которая признавала бы многообразие мнений. [130] Henry S., Milovanovic D. Constitutive Criminology. Beyond Postmodernism. 1996. P. 204–205; Lanier M., Henry S. Essential criminology. P. 297.