Михаил Павлик - Террористический акт, захват заложника, бандитизм

Аналогично была сформулирована ст. 59 4, предусматривающая ответственность за бандитизм, в Уголовном кодексе 1926 г., вступившем в действие с 1 января 1927 г. [149] Собрание Узаконений. 1926. № 80. Ст. 600. Однако в этом же году было принято и утверждено Постановлением ЦИК СССР от 25 февраля 1927 г. Положение о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для СССР опасных преступлениях против порядка управления). В ст. 17 Положения бандитизм определялся как «организация вооруженных банд и участие в них и в организуемых ими нападениях на советские и частные учреждения или отдельных граждан, остановка поездов и разрушение железнодорожных путей и иных средств сообщения и связи» [150] СЗ СССР. 1927. № 12. Ст. 123. . Законодатель исключил термин «шайка», который с этого момента использовался в юридической терминологии в качестве квалифицирующего признака иных преступлений [151] В частности, Президиум Верховного Совета СССР Указом от 4 июня 1947 г. постановил усилить уголовную ответственность за кражу, совершенную «воровской шайкой». Пленум Верховного Суда СССР в постановлении № 6/4/У от 19 марта 1948 г. разъяснил понятия «шайка» и «организованная группа», употребляя их, как синонимы (см. об этом подр.: Пинчук В. И. Шайка – вид преступной организации // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 1959. № 4. С. 106–115). . Новая редакция нормы об ответственности за бандитизм, соответствующая ст. 17 Положения, была введена в Уголовный кодекс (ст. 59 3) [152] Следует отметить, что соответствующие составы преступлений были предусмотрены и уголовными законами союзных республик. Существовала лишь некоторая особенность формулировки статьи о бандитизме в кодексах республик Средней Азии, где данное преступление получило название басмачество (от слова «басмак», что значит – «насиловать», «притеснять», «грабить») (см.: Хулапова Л. Г. История уголовно-правовой борьбы с бандитизмом в Туркменской ССР: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Ташкент, 1972. С. 8; Каримбеков А. Ж. Уголовно-правовые и специально-профилактические меры борьбы с бандитизмом (по материалам Кыргызской Республики): Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1999. С. 8). . Существенным нарушением принципа законности в законодательстве первых десятилетий Советской власти являлось применение аналогии и расширительного толкования уголовно-правовых норм, причем такая судебная практика санкционировалась высшими судебными органами. В частности, в разъяснении по делу Чупятова, совершившего ограбление почты совместно с другим, скрывшимся от суда лицом «по предварительному с ним уговору», Президиум Верховного Суда РСФСР указал, что участие в этом преступлении двух лиц достаточно для признания наличия банды в смысле, указанном в ст. 59 3УК РСФСР 1926 г. (протокол № 5 от 7 марта 1927 г.) [153] Сборник разъяснений Верховного Суда РСФСР. 2-е изд. М., 1931. С. 382–383. . В другом разъяснении Президиум Верховного Суда РСФСР рекомендовал квалифицировать по аналогии со ст. 59 3УК со всеми вытекающими последствиями в отношении репрессии «кражи личного домашнего имущества у находящихся на полевых работах колхозников, совершаемые организованными группами или классово враждебными элементами» (протокол № 43 от 4 августа 1933 г.) [154] Сборник разъяснений Верховного Суда РСФСР. 4-е изд. М., 1935. С. 253. . В постановлении № 45 Пленума Верховного Суда СССР 1933 г. рекомендовалось квалифицировать «случаи самосуда (самочинных действий, направленных против действительных или мнимых преступников и совершаемых лицами, не уполномоченными непосредственно принимать те или иные меры воздействия), когда он носит особо издевательский характер и по специальной принадлежности участников является классовой вылазкой или актом мести со стороны классовых врагов, хотя бы он был учинен не группой, а отдельными лицами» по аналогии, как бандитизм по ст. 59 3УК РСФСР и соответствующим статьям уголовных кодексов других союзных республик [155] Уголовный кодекс РСФСР. Официальный текст с изменениями на 1 сентября 1943 года и с приложением постатейно-систематизированных материалов. М., 1943. С. 185. . На практике даже имели место случаи, когда как бандитизм квалифицировалось изнасилование, совершенное большим количеством вооруженных преступников (чубаровское дело в Ленинграде) [156] Γерцензон А. А., Меньшагин В. Д., Ошерович Б. С., Пионтковский А. А. Государственные преступления. М., 1938. С. 130. . Как отмечал А. А. Пионтковский, вышеприведенные указания Верховного Суда РСФСР (СССР) были обусловлены стремлением усилить наказуемость особо тяжких преступлений, которые в тот период наказывались недостаточно сурово [157] Курс советского уголовного права. Часть Особенная. Т. IV. М., 1970. С. 162. . Аналогия и расширительное толкование некоторых уголовно-правовых норм применялись и при квалификации других представляющих повышенную общественную опасность деяний [158] Рассуждая об этом, Ю. Е. Пермяков пишет: «Если деяние, по мнению субъекта квалификации, заслуживает строгой моральной оценки, но уголовный закон либо вообще не предусматривает уголовной ответственности, либо устанавливает санкции, не отвечающие карательным притязаниям субъекта, есть серьезные основания ожидать применения закона по аналогии или расширительного толкования тех его норм, которыми предусмотрена повышенная уголовная ответственность (см.: Пермяков Ю. Е. Категория «общественная опасность» в Советском уголовном праве: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1989. С. 139–140). . Так, в постановлении Президиума Верховного Суда РСФСР от 17 марта 1935 г. (протокол № 14) было указано: «Суды должны… усилить репрессию против хулиганов, применяя к злостным хулиганам лишение свободы. Как бандиты должны караться те особо опасные хулиганы, которые совершают хотя бы одиночные нападения, но связанные с убийством или вооруженным сопротивлением органам власти (насилия, ранения и т. п.), с квалификацией этих преступлений по ст. 16 и 59 2(массовые беспорядки) УК» [159] Уголовный кодекс РСФСР. М., 1948. С. 151–152. .

Трактовка бандитизма в 20–30-е гг. как «одной из острых форм политической борьбы свергнутых господствующих классов» позволяла называть его политическим и даже «кулацким» [160] Венгеров Л. Кабан, Гусь и КО (Эскизы по истории вырождения бандитизма на селе) // Пролетарский суд. 1925. № 1–2. С. 46; Советская юстиция. 1936. № 15. С. 17. . Л. Венгеров среди особенностей политического бандитизма выделял «крупный людской состав банд, их массовое беспощадное кровавое действие, процветание именно в земледельческих областях Союза» [161] Венгеров Л. Указ. соч. С. 46. . Другой разновидностью бандитизма являлся так называемый «городской» бандитизм, для которого было характерно «отсутствие в нем каких-либо политических лозунгов и окраски» [162] Там же. С. 47. . Но, как показывает анализ литературы, посвященной характеристике данного преступления, «городской» бандитизм – «язва, разлагающая устои нормальной жизни» [163] Учеватов А. Московский бандитизм// Пролетарский суд. 1925. № 3. С. 39. – практически отождествлялся с грабежами (налетами). Так, А. Учеватов в 1925 г. писал: «Среди преступлений имущественной группы исключительного внимания заслуживают грабежи или, как их принято называть, бандитизм. Не поддающийся окончательному искоренению, он тем самым как бы стал каким-то бытовым явлением» [164] Там же. С. 40. . Тем не менее, к середине 30-х гг. все проявления организованной преступности, в том числе и бандитизма, были в значительной мере подавлены. Как отмечал в своем докладе в судебной секции Института судебной политики 14 апреля 1936 г. В. П. Антонов-Саратовский, «Бандитизм вымирает… и юридическим последствием этого вымирания должна явиться ликвидация существующих в уголовных кодексах статей о бандитизме, разбое, грабеже и установление статьи о воровстве, в которой воровство, соединенное с убийством, пыткой, тяжкими насилиями, должно быть выделено в особую часть. Что же касается другой ветви бывшего бандитизма, то эти преступления ныне квалифицируются как измена родине или теракт» [165] Советская юстиция. 1936. № 15. С. 17. .