Михаил Павлик - Террористический акт, захват заложника, бандитизм

Сегодня для всех становится очевидным, что основная из этих тенденций – повышение общественной опасности терроризма. Она выражается в темпах роста, уровне организованности, материально-техническом и финансовом обеспечении, транснациональном масштабе террористической деятельности, степени тяжести наступивших последствий, расширении его социальной базы, количестве жертв, в характере и объеме целей.

Выступая следствием развертывающихся в мире кризисных процессов и тесно связанных с ними экономических, социальных, политических, идеологических, межконфессиональных, межнациональных, психологических и других конфликтов, терроризм сам, в свою очередь, их предельно обостряет и осложняет. Поэтому осмысление его природы, средств и методов борьбы с ним становится важной и неотложной проблемой социальной теории и практики, особенно в период перехода от тоталитаризма к демократии, который проходит сейчас наше общество, испытывая череду серьезных кризисов и даже катастроф, тяжело отзывающихся на жизни и судьбе широких масс населения.

Современный терроризм – сложное, многоаспектное и крайне негативное социально-политическое явление, вышедшее за рамки национальных границ отдельных государств и превратившееся в масштабную угрозу для безопасности всего мирового сообщества. Не случайно в 90-е гг. были проведены десятки международных конференций с участием руководителей государств, специальных служб и правоохранительных органов, представителей общественных организаций и средств массовой информации, посвященных поиску эффективных методов и форм борьбы с этим поистине глобальным злом. На этих форумах неоднократно констатировалось, что для эффективного противодействия терроризму нужна международная система борьбы с ним. Однако практическое решение этой задачи затрудняется рядом обстоятельств, среди которых не последнюю роль играет определение сущности терроризма.

Параллельно государства – члены Европейского совета разработали Европейскую конвенцию по борьбе с терроризмом (принята 27 января 1977 г. в Страсбурге), статья 1 которой, подчеркивая отказ от признания терроризма политическим правонарушением и необходимость выдачи террористов иностранному государству как общеуголовных преступников, относит к терроризму следующие деяния:

а) правонарушения, относящиеся к применению Конвенции по борьбе с преступным захватом летательных аппаратов, подписанной в Гааге 6 декабря 1970 г.;

б) правонарушения, относящиеся к применению Конвенции по борьбе с преступными актами, направленными против безопасности гражданской авиации, подписанной в Монреале 23 сентября 1971 г.;

в) тяжелые правонарушения, заключающиеся в покушении на жизнь, телесную целостность или свободу людей, имеющих право международной защиты, включая дипломатических представителей;

г) правонарушения, содержащие захват заложников или незаконное лишение свободы;

д) правонарушения, содержащие использование бомб, гранат, ракет, автоматического огнестрельного оружия, бандеролей или посылок с опасными вложениями, соразмерно с тем, насколько подобное использование представляет опасность для людей;

е) попытка совершения одного из вышеуказанных правонарушений или участие в качестве сообщника лица, которое совершает или пытается совершить подобное правонарушение.

Кроме того, статья 2 указывает, что под действие Конвенции могут подпадать деяния, которые и не перечислены в статье 1, но направлены против жизни, телесной целостности или свободы людей; против имущества и при этом создают коллективную опасность для людей; на приготовление, покушение или соучастие в этих преступлениях [203] Государство и право. 1998. № 4. С. 43–44. .

Как видно, и послевоенные Конвенции, направленные на борьбу с терроризмом, мало в чем продвинулись в определении его понятия, поскольку, исходя из этих Конвенций, к терроризму можно причислить практически любое насильственное преступление, что, безусловно, снижает и эффективность антитеррористических мер. Более того, Европейская конвенция по борьбе с терроризмом (1977 г.) относит к разряду террористических и те деяния, которые запрещены ранее принятыми международными конвенциями, но, согласно последним, террористическими не названы, тем самым Европейская конвенция в какой-то мере не согласуется с международными конвенциями, на которые опирается в тексте статьи 1.

Таким образом, ни в одном из упомянутых в статье 1 Европейской конвенции международных документов нет указаний на то, что они направлены на борьбу именно с террористическими актами, да их и не должно быть, поскольку эти документы более широкого плана и в них речь идет о противодействии любому насилию, независимо от того, террористического оно характера или какого-то иного.

Более того, в связи с тем, что 17 декабря 1979 г. была принята Конвенция о борьбе с захватом заложников, данное преступление стало рассматриваться как самостоятельное, и возникла необходимость отграничить его от смежных преступлений [204] Комиссаров В. Захват заложников: происхождение нормы, вопросы совершенствования. С. 42–46. и в том числе от терроризма. И хотя в преамбуле Конвенции указывается, что захват заложников рассматривается как проявление международного терроризма, однако практика борьбы с преступностью показывает, что далеко не всякий захват заложников «дотягивает» до акта терроризма в собственном значении этого понятия.

Нет сомнения, что многие деяния, выразившиеся в захвате заложников, угоне или захвате воздушного судна, убийстве лиц, пользующихся международной защитой, могут стать явной разновидностью терроризма, но с той же степенью вероятности они могут иметь и другое качество.

Поэтому одни и те же деяния, например, захват заложников или угон воздушного судна, одни ученые относят к разновидностям терроризма [205] Κиреев М. П. Борьба с терроризмом на воздушном транспорте: Учебное пособие. М, 1992. С. 11–12; Мотан А. П. Международный правопорядок. М., 1996. С. 59–60. , другие – к разновидностям пиратства [206] Демиденко В. В., Прусс В. М., Шемякин А. Н. Пиратство, терроризм, мошенничество на море (правовые аспекты). 2-е изд. Одесса, 1997. С. 70–74. , третьи – к разновидностям бандитизма [207] Ляхов Е. Г. Проблемы сотрудничества государств в борьбе с международным терроризмом. С. 9, 21, 127; Коробеев А. И. Транспортные правонарушения: квалификация и ответственность. М., 1990. С. 123. В то же время следует заметить, что А. И. Коробеев в зависимости от особенностей деяний, насильственные действия на борту воздушного судна относит в том же издании к разновидностям пиратства (с. 118). , четвертые же и захват заложников, и угон и захват воздушного судна, и терроризм, и пиратство рассматривают как самостоятельные преступления [208] Международное право: Учебник/ Под ред. Н. Т. Блатовой. М., 1987. С. 314, 316; Панов В. П. Международное уголовное право: Учеб. пособие. М., 1997. С. 72–85, 131–135. . И здесь трудно упрекнуть ученых в какой-то неточности или непоследовательности, поскольку тот или иной характер указанные преступные деяния обретают в зависимости от той или иной совокупности объективных и субъективных признаков, характеризующих их в каждом конкретном случае. То же в полной мере относится к другим деяниям, которые в ряде конвенций причисляются к проявлениям терроризма.