Вадим Филимонов - Охранительная функция уголовного права

Л. М. Архангельский по этому поводу пишет: «Категорию блага можно рассматривать в качестве собирательного понятия по отношению ко всей совокупности конкретных благ, фиксирующего их отношение к человеческим потребностям… В процессе практики люди обнаруживают те или иные свойства вещей, оценивают их полезность или вредность с точки зрения насущных потребностей. Так возникает необходимость в особом понятии, которое в общей форме способно фиксировать отношение человека к явлениям, с которыми он имеет дело, с точки зрения их полезности. Таким понятием как раз и является благо ». [13] Архангельский Л. М . Курс лекций по марксистско-ленинской этике. М., 1974. С.161–162. Далее он указывает: «Благо как ценность… предполагает, с одной стороны, наличие определенных свойств, объективно присущих явлениям внешнего мира, способных служить так или иначе удовлетворению человеческих потребностей, а с другой стороны – познание и оценку субъектом способности объектов быть полезными людям». [14] Там же. С. 162. И еще одно очень важное замечание Л. М. Архангельского: «Попытка отождествлять благо с самой вещью (предметом) или сведение блага к оценке должны быть подвергнуты критике. Дело в том, что один и тот же реальный объект может выступать и как благо, и как зло в зависимости от того, какие из его свойств обнаруживаются в том или ином взаимодействии с субъектом». [15] Там же. С. 163.

Приведенные положения позволяют сделать следующие выводы.

Во-первых, благом могут быть вещь или какое-либо явление (например, явление природы – дождь во время засухи), которые обладают способностью удовлетворять человеческие потребности.

Во-вторых, благом могут быть и общественное отношение или общественные отношения, поскольку они также способны удовлетворять человеческие потребности.

В-третьих, все виды благ обладают свойствами, объективно присущими им. Удовлетворять человеческие потребности они могут потому, что способны познаваться и оцениваться людьми.

Наконец, один и тот же объект (вещь, общественное отношение) может выступать и как благо, и как зло, в зависимости от положения в системе социальных связей.

Только с учетом этих свойств блага мы можем ответить на вопрос, следует ли его рассматривать в качестве объекта преступления. При этом мы не можем не обратить внимание на следующие обстоятельства.

1. Как явление объективной действительности благо может рассматриваться в качестве объекта преступления. Необходимо только учитывать, что объект – это объективный признак преступного поведения.

2. Как отношение человека к потребительским свойствам вещи оно в качестве уголовно-правового явления рассматриваться не может. Уголовное право, как и любая другая отрасль права, регулирует отношения между людьми, а не между вещами и людьми.

3. Благо может выступать как объект общественного отношения (например, имущество, обладающее потребительскими свойствами, может быть объектом отношений собственности).

4. Благо может выражаться в общественном отношении, так как те или иные общественные отношения способны удовлетворять различные потребности людей.

5. Рассматривать благо в качестве объекта уголовно-правовой охраны вне связи в общественными отношениями нельзя. Его потребительские свойства в разных общественных отношениях могут использоваться не только в социально-полезных, но и в антиобщественных целях. Например, потребительские свойства оружия в одних общественных отношениях будут служить средством защиты государственных интересов, в других – средством совершения тяжкого преступления. Если оружие похищается с целью помешать защите государства – это преступление, если это делается в целях предупреждения преступления – это правомерное деяние. То же самое можно сказать, например, и в отношении такого блага, как жизнь человека: лишение жизни потерпевшего в процессе разбойного нападения – преступление, лишение жизни нападающего в состоянии необходимой обороны – правомерное поведение.

Таким образом, в качестве объекта преступления благо может выступать в тех случаях, когда оно, во-первых, выражается в социально-полезном общественном отношении, во-вторых, является объектом социально-полезного общественного отношения. В том и другом случае преступное поведение приводит к нарушению или подрыву социально-полезного общественного отношения. В связи с тем, что благо не всегда представляет собой общественное отношение или включается в качестве объекта в его содержание, использование терминов «благо» и «общественные отношения» как взаимозаменяемых при определении объекта преступления нельзя. Потому объектом преступления правильнее считать общественные отношения.

О несостоятельности точки зрения, рассматривающей в качестве объекта преступления людей, уже говорилось в этой работе. К изложенному выше необходимо добавить следующее.

Люди в том виде, в каком они представлены в теории Г. П. Новоселова, не могут рассматриваться в качестве объекта даже преступлений против личности.

В этом легко убедиться путем мысленного исключения из содержания личности всего того, что Г. П. Новоселов не относит к содержанию объекта преступления.

Не относит же он к содержанию объекта все то, что, по его мнению, представляет собой предмет преступления. Рассматривая предмет преступления в виде «различного рода материальных или нематериальных благ (ценностей), способных удовлетворять потребности людей, преступное воздействие на которые (или незаконное обращение с которыми) причиняет или создает угрозу причинения вреда», [16] Новоселов Г. П . Указ. соч. С. 53. Г. П. Новоселов, как мы уже отмечали выше, относит его не к объекту преступления, а к объекту уголовно-правовой охраны. Он пишет: «Перечисляя объекты уголовно-правовой охраны, законодатель всегда относил и ныне относит к ним некоторого рода ценности, способные удовлетворять потребности индивидов и всего общества…». [17] Там же. С. 197. Если учесть, что в содержащемся в ч. 2 ст. 2 УК РФ перечне объектов, охраняемых уголовным правом, содержится указание и на права, и на свободы человека и гражданина, получается, что они исключаются из объекта преступного поведения. Едва ли нужно подробно доказывать, что все это находится в явном противоречии с позицией законодателя, выраженной в содержании раздела VII Особенной части УК РФ (преступления против личности).

Совершенно необоснованным, с нашей точки зрения, являются утверждения Г. П. Новоселова о том, что физические лица являются объектом преступления и в тех случаях, когда оно направлено против общественных объединений или государства. Неверно, что последние представляют собой лишь «некоторого рода множество лиц». Убеждения автора полностью игнорируют смысл существования общественных объединений и государства, основания и цели формирования общественный объединений, причины возникновения государства.