Александр Агафонов - Ответственность за посягательства на безопасность жизни или здоровья потребителей

В «Уставе благочиния, или полицейском» от 8 апреля 1782 г., подписанном Екатериной II, уголовная ответственность предусматривалась только за продажу испорченных товаров [65].

Впервые специализированная норма появилась в России в «Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями» принятом 20 ноября 1864 г., где в гл. 9 «О проступках против народного здравия» в ст. 115 было указано следующее:

«За изготовление для продажи или за продажу съестных припасов или напитков, вредных для здоровья или испортившихся, а равно за выделку посуды из вредных для здоровья материалов виновные, сверх уничтожения припасов, напитков или посуды, подвергаются аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше 100 рублей» [66].

Уголовное уложение 1903 г. также предусматривало уголовную ответственность за аналогичные действия [67], при этом анализируемые нормы относились к преступлениям против народного здравия и конструировались по типу формальных составов.

Необходимо лишь указать, что законодатели последующих лет фактически принципиально не изменяли данную норму, либо добавляя альтернативные признаки объективной стороны, либо обобщая предмет настоящего преступления.

После Октябрьского переворота в России основы уголовной политики, в том числе в части охраны общественной безопасности, закладывались в первых декретах Советской власти и отражали особенности переживаемого страной периода (обострившаяся классовая борьба, стремление большевиков удержать политическую власть и др.).

Декретом о суде № 1 от 24 ноября 1917 г. были упразднены все ранее существовавшие судебные учреждения. Новым судам, так называемым революционным трибуналам, были предоставлены широкие возможности разрешения уголовных дел всего лишь на основе «революционного правосознания».

Как следствие – произвол властей, вылившийся в знаменитый «красный террор». Революционные трибуналы, как говорилось в Декрете о суде, были созданы «для борьбы против контрреволюционных сил путем принятия мер ограждения от них сил революции и ее завоеваний, а равно для решения дел о борьбе с мародерством и хищничеством, саботажем и прочими злоупотреблениями торговцев, промышленников, чиновников и прочих лиц» [68]. Называя опасные для того времени преступные посягательства, Декрет отмечал в их числе и преступления, посягающие на общественную безопасность, подчеркивая тем самым значимость уголовно-правовой охраны от них.

Однако в тот период не были приняты еще самостоятельные нормативные акты, направленные на борьбу с рассматриваемыми преступлениями.

Вопросы ответственности, в том числе и уголовной, за эти правонарушения рассматривались в тех правовых актах, которые регламентировали борьбу с хозяйственными преступлениями. К их числу необходимо прежде всего отнести Декрет СНК РСФСР от 16 июня 1918 г. «О национализации крупнейших предприятий по горной, металлургической и металлообрабатывающей, текстильной, электротехнической, лесопильной и дерево-отделочной, табачной, стекольной и керамической, кожевенной, цементной и прочим отраслям промышленности, паровых мельниц, предприятий по местному благоустройству и предприятий в области железнодорожного транспорта» [69], а также постановление СНК РСФСР от 30 сентября 1919 г. «О государственных подрядах и поставках» [70], предусматривающих уголовную ответственность недобросовестных подрядчиков и поставщиков, причем в соответствии с п. 23 этого постановления поставщик нес ответственность перед государством за недостатки товара, уменьшающие его цену или пригодность. Следует отметить, что ответственность устанавливалась не за изготовление недоброкачественного товара, а за его поставку. Аналогичный декрет был принят и в других советских республиках [71]. Так, например, подобные вопросы отмечались в постановлении СНК УССР от 25 ноября 1921 г. «Об ответственности за нарушения декрета о продаже виноградных, плодово-ягодных и изюмных вин» [72], где указывалось, что за производство, продажу или хранение в торговом либо промышленном предприятии вин, содержащих вредные вещества, или за их изготовление с нарушением правил производства виновные подлежат наказанию.

Дальнейшее развитие законодательства об ответственности за выпуск или продажу товаров, не отвечающих требованиям безопасности, получило в первых уголовных кодексах союзных республик. Причем законодатель еще не выделяет указанные общественно опасные деяния из общей массы преступлений, направленных на выпуск так называемой недоброкачественной продукции. Так, УК РСФСР 1922 г. рассматривал выпуск недоброкачественной продукции всего лишь как один из видов бесхозяйственности [73].

Следовательно, первый российский Уголовный кодекс РСФСР довольно подробно регулировал вопросы уголовно-правовой борьбы за качество продукции. Так, по ст. 128 УК РСФСР 1922 г. ответственность виновного лица наступала только в том случае, когда ухудшение качества продукции произошло в результате именно бесхозяйственности, т. е. небрежного или недобросовестного отношения лица к порученному делу. Причем небрежность в комментариях уголовного законодательства тех лет усматривалась в тех действиях, где «должностное лицо, внешне исполнительное (своевременно приходит и уходит со службы), не проявляет, однако, достаточно вдумчивого и бережного отношения к порученному делу, формально отбывая в кабинете свою „повинность“. Недобросовестность, напротив, свидетельствует о явной неисполнительности должностного лица, пренебрегающего исполнением служебных обязанностей и безразличного к судьбам вверенного дела» [74]. Уголовный закон криминализировал бесхозяйственность только тогда, когда она выступала как форма определенного вида деятельности, т. е. когда бесхозяйственность носила длительный характер или совершалась систематически.

В отличие от ранее действовавшего законодательства, по ст. 128 УК РСФСР 1922 г. субъектами рассматриваемого преступления могли быть лишь лица, стоящие во главе государственных учреждений. К числу таких лиц относили в указанный период заведующих, управляющих, директоров, начальников учреждений или членов коллегии, если во главе учреждения либо предприятия стояла коллегия [75].

Вместе с тем следует признать, что отдельные признаки преступления были отражены в ст. 128 УК РСФСР 1922 г. недостаточно четко. Например, довольно неопределенно был сконструирован такой признак, как ухудшение качества продукции, что порождало трудности на практике. В. С. Позднышев указывал, что под «ухудшением качества выпускаемых изделий надо разуметь ухудшение по сравнению с тем, что было до данного ведения дела со стороны стоящего во главе лица» [76]. Однако подобное разъяснение не давало конкретных критериев для применения этой нормы на практике. Из дословного анализа текста закона трудно было сделать вывод, устанавливалась ли в нем ответственность только за выпуск недоброкачественной продукции или за ее изготовление. Поэтому ст. 128 УК РСФСР 1922 г. была изменена, и в новой редакции от 10 июня 1923 г. [77]указание на такой признак бесхозяйственности, как ухудшение качества выпускаемой продукции, отсутствовало.