Анатолий Козлов - Понятие преступления

Положительным в указанном представлении является только то, что оно в целом верно: действие человека должно анализироваться на фоне его психически активного отношения к поведению. Мало того, и реально психическое отношение к содеянному лишь сопровождает само действие, поскольку мускульные движения как составная действия вызываются к жизни не виной, а иными психическими процессами; вина и ее составные элементы лишь параллельно шествуют с действием, помогая иным психическим процессам руководить телодвижениями. Эти иные психические процессы возникают с осознания потребности, но не заканчиваются в принятии решения, как об этом пишет Н. Ф. Кузнецова, потому что потребности, целеполагание возникают на основе активности мышления, которое развивается и усиливается в мотиве как побуждении к действию, в принятии решения, в возникновении второго уровня мотивации и в действии. Однако не эти активные процессы мышления, в определенной части создающие вину (что особенно хорошо видно на примере легкомыслия), руководят мускульными движениями, а совершенно другие. При этом мы должны понимать, что даже психическое руководство телодвижениями не всегда обязательно (снайпер-убийца часто действует на основе навыков, привычек, автоматически, без включения психики, что вовсе не исключает параллельного существования вины).

Но это достоинство собственно есть и недостаток, поскольку здесь в обобщенном виде (обо всем и ни о чем) выражается авторская мысль. Если мы широко применяем в науке анализ, то только для того, чтобы ясно и недвусмысленно выделить классы явления, жестко разделить их по специфическим признакам и ни в коем случае не смешивать их, за исключением тех ситуаций, которые потребуют от нас синтеза отдельных классов и объединения их в одном понятии. И поскольку теория уголовного права однозначно выделяет действие (бездействие), последствия, время, место, способ, вину, мотив, цель и т. д. в качестве самостоятельных , отдельных элементов преступления, а с другой стороны, старается смешать все это без особой нужды в одну массу, то это есть не что иное, как «смешение французского с нижегородским», а говоря научным языком, здесь имеется формально-логическая ошибка – «круг в определении», когда действие определяется через субъективные признаки совершения преступления, и последние – через действие. И кроме того – ошибка «слишком широкого определения». Это, в конце концов, ненаучно. Выделение класса «действия» с необходимостью влечет за собой вычленение только ему свойственных признаков, при этом мы полностью должны абстрагироваться от его взаимосвязи с другими классами до того момента, пока нам не понадобится их синтез.

Исходя из сказанного, действие представляет собой только систему телодвижений и ничего более. И вышеизложенная критика Н. Д. Дурмановым такой позиции, обвинение ее сторонников в метафизичности подхода, в поддержке идеалистических концепций не что иное, как политическое клише. Естественно, очень удобно мыслить общими категориями: они охватывают все и всегда истинны. Беда их заключается в том, что на их основе невозможно решить множество проблем, возникающих на практике, которые разрешаются только на уровне конкретных телодвижений.

В теории уголовного права по общему правилу относят к объективной стороне только действие по причинению вреда, т. е. действие-исполнение. На этом строятся все определения деяния и действия, классификации объективной стороны и разграничение действия и иных элементов объективной стороны. На самом деле не все так просто. Ведь по существу выделенный в объективной стороне способ сам по себе довольно часто выступает как действие. Наглядно прослеживается подобное, например, в преступлениях «с проникновением в жилище», «с насилием», «с применением оружия» и т. д.

Мало того, довольно часто характер действий различен, во-первых, потому, что в конкретной ситуации имеется ввиду либо действие по созданию условий, либо действие по исполнению преступления; специфика первых обособляется в ч. 1 ст. 30 УК как присущих стадии создания условий, специфика вторых – в нормах Особенной части УК; во-вторых, в связи с более углубленной конкретизацией в каждом отдельном случае (приискание подстрекателя или пособника, изготовление отмычки или финки, утопление, ранение, удушение при убийстве и т. д.).

В результате мы видим, что действие или бездействие выступают в трех разновидностях – действие или бездействие по исполнению преступления, действие или бездействие как способ и действие или бездействие по созданию способа. И абсолютно естественно все эти акты поведения входят в объективную сторону преступления. Отсюда возникает необходимость в придании каждому из разновидностей собственного наименования, чтобы не запутаться во всех этих действиях или бездействии. Традиционно действие по исполнению преступления называют деянием , действие по созданию способа – стадией создания условий (нельзя смешивать с приготовлением как неоконченным преступлением) и действие-способ – способом . Только при таком обособлении мы можем жестко разграничить те или иные понятия, не выходя на уровень действия или бездействия, которые носят однозначный характер, являются общим элементом для всех трех разновидностей. Иначе происходит смешение действия как довольно общего элемента объективной стороны с действием-исполнением, действием-способом и действием-созданием условий, что мы и наблюдаем в теории уголовного права.

Но при этом возникает некоторое несоответствие с законом, в котором преступление всегда суть деяние вне зависимости от того, сталкиваемся ли мы с исполнением, или созданием условий, или способом, ведь все они в совокупности или раздельно могут быть преступлениями. Таким образом, деяние выступает в четырех формах: как совокупное действие (человек или группа лиц создают способ, используют способ, исполняют преступление), как действие-исполнение (когда нет действия по созданию условия или (и) действия-способа), как действие по созданию условий (при приготовлении), как действие-способ (например, при разбое). Нам нужно обособить деяние-исполнение, и, скорее всего, без такого сложного наименования нам не обойтись. Похоже на то, что мы должны именовать деяние в зависимости от выделенных форм – совокупное деяние, деяние-исполнение, деяние-создание условий и деяние-способ.

В совокупном деянии действие и бездействие носят сложный характер, они выступают во множественном числе; остальные могут носить и одинарный характер.

Применительно ко второй проблеме в теории уголовного права и социальной психологии возникла дискуссия о том, как соотносятся между собой категории поведения, деятельности, действия, телодвижения. Мы не хотим дублировать эту дискуссию, широко представленную в литературе, [444] См., напр.: Ковалев М. И . Проблемы учения… С. 22–24. и лишь согласимся с тем, что наиболее широкой по объему из указанных является категория поведения, [445] Там же. С. 23. хотя бы потому, что оно «процесс взаимодействия живых существ с окружающей средой», [446] Философский энциклопедический словарь. С. 504. заметим, любых живых существ , только одним из которых является человек, тогда как деятельность – «специфически человеческая (курсив мой. – А. К .) форма активного отношения к окружающему миру». [447] Там же. С. 151.