Павел Оль - Правопонимание: от плюрализма к двуединству

Исходя из понимания природы как всеобщего божественного порядка, римские юристы соответственно понимали и витальные, природные потребности человека как часть этого порядка и, следовательно, естественное право в известном смысле выступало в их понимании как форма выражения и закрепления этих естественных потребностей. По всей видимости, именно здесь берет истоки получившая впоследствии свое теоретическое развитие идея естественных и неотъемлемых прав человека как неких вечных и неизменных данностей, подлежащих обязательному государственному признанию и закреплению в законодательстве (позитивированию). Вместе с тем следует отметить, что несмотря на указанные предпосылки, естественное право в античную эпоху рассматривается прежде всего как определенный порядок (некоторым образом соотносимый с современным пониманием объективного права) и специально не переносится на отдельных лиц, т. е. еще не находит своей четкой интерпретации как субъективное. Это произойдет лишь в Новое время.

Резюмируя анализ понимания естественного права римскими юристами, И. В. Михайловский выделяет следующие черты, характеризующие это право: «1) вечность, неизменность и разумность; 2) оно – основа положительного права и 3) оно критерий для его оценки и надлежащих улучшений». [175]Таким образом, сфере сознательной человеческой деятельности, правилам общежития, исходящим от самого человека (jus positivum) противопоставляется природное, естественное начало (jus naturale). Причем, как уже отмечалось, социальное и природное начало в праве могут быть поняты только одно через другое и в этом смысле они составляют определенное двуединство, которое на рассматриваемом этапе развития политико-правовой мысли характеризуется вторичностью позитивного права, его производностью от естественно-правовых (божественных) начал. «Праву действующему и положительному, которое считается продуктом произвольного человеческого установления, противопоставляется право естественное, jus naturale, представляющееся отражением абсолютного мирового разума или правящей миром божественной сущности. Право положительное начинает подвергаться оценке с точки зрения права естественного, и перед человеческой мыслью развертывается целый ряд вопросов совершенно иного порядка, чем те, с которыми имеет дело догматика права. Если для последней положительное право имеет конечное и самодовлеющее значение, то для доктрины естественного права оно только предмет оценки, нечто подлежащее либо утверждению, либо отрицанию в зависимости от его согласия или несогласия с абсолютными началами разума и справедливости». [176]

Дуализм естественного и позитивного (установленного человеком) права, свойственный античным политико-правовым воззрениям, с распространением христианства принимает новые формы. Правопонимание Средневековья и Ренессанса характеризуется дуализмом божественного и человеческого начал. Причем в эпоху Средневековья в понимании права, безусловно, превалирует божественное начало, а в ренессансных воззрениях приоритет начинает отдаваться именно человеческому, земному в праве, хотя, следует подчеркнуть, что еще не отрицается и существенная роль божественного волеустановления.

С эпохой Средневековья неразрывно связывается возвышение христианской идеологии, а также пик политического могущества, достигнутого католической церковью. Развитие философской мысли в этот период происходит в контексте теологического мировосприятия. В политико-правовых учениях Средневековья получили отражение противоречия и столкновения неустанно соперничавших политических сил: церковной власти, класса феодалов, с одной стороны, и светской государственной власти, класса нарождающейся буржуазии – с другой. [177]Это противоречие с закономерностью проявилось в теократических учениях, противопоставляющих соответственно Божественный закон закону земному, человеческому.

В отличие от античного натурализма христианство отводит Богу место не просто вне природы, но и над ней. «Естественное право – одна из центральных категорий античной мысли – в христианстве получает свою институциональную опору только через Церковь и в качестве производной права божественного». [178]Дуализм божественного (внеземного) и человеческого (земного), выступает краеугольным камнем правопонимания рассматриваемой эпохи. Представляется, что именно поэтому «в эпоху Средневековья идея естественного права оставалась недостаточно ясной с теоретической точки зрения и с точки зрения возможностей ее практического применения». [179]

Определяющим фактором научного средневекового мышления стало учение Аврелия Августина, которое оказало влияние на всю Западную Европу. В теологических воззрениях мыслителя противопоставляются друг другу абсолютная вечность бога и реальная изменчивость материального и человеческого мира, «Град божий» и «Град земной». [180]Отсюда выводится и дуализм некоего вечного, божественного закона и закона земного. [181]Следует отметить, что св. Августин фактически задал общее направление христианского правопонимания, но в целом для этого мыслителя «была характерна умеренная позиция по вопросу о соотношении духовной и светской властей». [182]Свое же развитие и наиболее полное истолкование идея божественного закона в своем противопоставлении закону человеческому получила в учениях Фомы Аквинского – одного из наиболее ярких представителей схоластики. [183]

В теоцентрическом учении Аквината закон понимался как «предписание действующего разума главы, который руководит каким-то совершенным сообществом». [184]При этом строилась следующая иерархия законов: «вечный закон», «природный закон» и «человеческий закон».

Вечный закон есть, по сути, выражение Божественного разума. Обосновывая центральное положение о вечном законе, св. Фома указывал, что «все сообщество единого мира управляется Божественным разумом. И именно поэтому имеет вес закона разумность управления вещей, как она присутствует в Боге, главе всеединства. А так как Божественный разум ничего не воспринимает из времени, а имеет вечную врожденность… то получается, что подобный закон следует назвать вечным». [185]

Природный закон, по Аквинату, есть своего рода отражение предписаний вечного закона в человеческом сознании, участие разумного создания в вечном законе. «Еще более отчетливо, чем все остальное, – пишет св. Фома, – подчиняется Божественному провидению разумное создание, в той мере, в какой оно само участвует в провидении, предвидя для себя и других. Поэтому и оно участвует в вечном разуме, благодаря которому оно имеет естественную склонность к подобающему действию и подобающей цели. И такое участие в вечном законе разумного создания называется естественным законом». [186]