Анатолий Барабаш - Публичное начало российского уголовного процесса

В данном случае мы разделяем отношение к этому решению, которое было высказано М. К. Свиридовым в одной из работ. Он считает существование судебного контроля в рамках уголовного процесса противоречащим характеру применяемого при этом материального права и приводит аргументы, свидетельствующие о несоответствии судебного контроля назначению уголовного процесса. Указывает на реальную опасность того, что осуществление этого контроля втянет судей в расследование, лишит их объективности, породив обвинительный уклон [141] См. более подробно: Свиридов М. К. Соотношение функции разрешения уголовных дел и судебного контроля в деятельности суда // Правовые проблемы укрепления российской государственности. Вып. 7. Томск: ТГУ, 2001. С. 5–6. . Эту же опасность отмечает и А. Д. Бойков. Кроме этого, он указывает еще на один очень серьезный момент: в результате введения судебного контроля произошло смешение процессуальных функций расследования и правосудия, что, по его мнению, снижает «ответственность органов уголовного преследования за результаты деятельности как в правовом, так и в психологическом плане: решения в ходе расследования принимают не они, а судьи» [142] Бойков А. Д. Третья власть в России. Книга вторая – продолжение реформ. М.: Юрлитинформ, 2002. С. 32. .

Создание же единого следственного комитета расставило бы все государственные органы по присущим им местам: суд, не вторгаясь в деятельность органов, осуществляющих предварительное расследование, был бы полностью свободен при исполнении функции правосудия; прокурор, лишенный функции процессуального руководства, смог бы стать объективным органом надзора и тогда бы отпала необходимость в обсуждении предложения о введении новой процессуальной фигуры – следственного судьи, или, иначе, «судьи следствия», или «судьи над следствием» [143] Воскресенский В. В., Кореневский Ю. В. Состязательность в уголовном процессе // Законность. 1995. № 7. С.4–10; Дроздов Г. Судебный контроль и расследование преступлений// Сов. юстиция. 1992. № 15–16. С. 12–13; Истина… и только истина! Пять бесед о судебно-правовой реформе/ Отв. ред. Ю. И. Стецовский. М.: Юрид. лит., 1990. С. 295–296. , так как предлагаемые ему полномочия – по сути надзорные полномочия прокурора.

Напомним, обвинительная функция прокурора в суде рассматривалась как логическое продолжение функции процессуального руководства за органами предварительного расследования. Но, утверждая наличие подобной связи между указанными функциями, не стоит забывать, что и при реализации функции процессуального руководства никто не снимал с прокурора обязанность реализовать принципы процесса. Но самое главное – позиция юриста по определенному вопросу, а позиция, как ее понимают в процессуальной литературе, – это утверждение, мнение, которое субъект уголовно-процессуальной деятельности считает необходимым отстаивать по уголовному делу, добиваться его признания, в соответствии с чем он совершает процессуальные действия, направленные к подтверждению его мнения и к оспариванию противоречащих ему положений [144] Строгович М. С. Деятельность адвокатов в качестве защитников обвиняемых. М., 1968. С. 92–94. . Такая позиция может базироваться только на внутреннем убеждении, для того чтобы обвинять, нужно сформировать внутреннее убеждение о виновности обвиняемого в совершенном преступлении.

Внутреннее убеждение по основным вопросам уголовного дела может быть сформировано только при реализации принципа непосредственности [145] Громов Н. А., Николайченко В. В. Принципы уголовного процесса, их понятие и система. С. 38. , который означает, что субъект уголовного процесса при рассмотрении уголовного дела должен сам исследовать доказательства по уголовному делу. Исходя из смысла закона, можно сказать, что этот принцип в полном объеме должен быть реализован в рамках судебного разбирательства, именно от его реализации во многом зависят законность и обоснованность приговора. Это относится не только к судье, но и к прокурору.

Решение будет соответствовать требованиям, предъявляемым к нему, только тогда, когда судья допросит подсудимых, потерпевших, свидетелей, заслушает заключение экспертов, осмотрит вещественные доказательства, огласит протоколы, акты ревизий и документальных проверок и иные документы (ст. 240 УПК). Развивая эту мысль, Пленум Верховного Суда РФ в постановлении «О судебном приговоре» от 29 апреля 1996 г. обратил внимание судов на то, что в силу ст. 301 УПК РСФСР приговор может быть основан лишь на тех доказательствах, которые в соответствии со ст. 240 УПК РСФСР были непосредственно исследованы в судебном заседании [146] Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 апреля 1996 г. № 1 «О судебном приговоре» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1996. № 7. .

В рамках процессуального руководства, давая следователю обязательные для выполнения указания, прокурор, тем не менее, сам непосредственно не исследовал доказательства. По закону он мог провести любое следственное действие по делу, находящемуся в производстве у поднадзорного органа, но даже и в этом случае у него не может сложиться внутреннее убеждение, так как основанием его является оценка не одного, а совокупности доказательств.

Совокупность доказательств предстает перед прокурором тогда, когда ему передано на утверждение дело с обвинительным заключением. Есть авторы, считающие, что с момента «утверждения обвинительного заключения функция обвинения переходит к прокурору» [147] Гришин А. И. Состязательность уголовного судопроизводства и предварительное расследование // Правоведение. 1998. № 1. С. 178. и он выступает в суде обвинителем потому, что может направить дело в судебное разбирательство только при наличии твердого убеждения в виновности обвиняемого, которое формируется на основе собранных следствием доказательств [148] Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1. Основные положения науки советского уголовного процесса. М.: Наука, 1968. С. 219. . А так как внутреннее убеждение у него уже сформировано, то содержанием его деятельности выступает доказывание обвинительного тезиса перед судом [149] Савицкий В. М. Государственное обвинение в суде. М.: Наука, 1971. С. 160. . Полагаем, что и в этом случае, при утверждении обвинительного заключения, нет основы для формирования у прокурора обвинительной позиции.

Доводы, опровергающие изложенные точки зрения, в обобщенном виде были изложены С. Д. Шестаковой. Она их считает несостоятельными по следующим причинам: 1) в судебном разбирательстве может участвовать прокурор, который не утверждал обвинительного заключения; 2) в суде могут быть выявлены обстоятельства, свидетельствующие о меньшей виновности или о невиновности подсудимого; 3) возможны ситуации, когда прокурор, утвердивший обвинительное заключение, в судебном разбирательстве осознал, что допустил логически неправильные выводы, касающиеся обоснованности обвинения, не обратил внимания на допущенные нарушения [150] Шестакова С. Д. Состязательность уголовного процесса. С. 94. . Все это, на первый взгляд, убедительно свидетельствует в пользу того, что прокурор не может прийти в суд как обвинитель. Но это на первый. А если в судебном разбирательстве участвует прокурор, утвердивший обвинительное заключение, или в рамках судебного следствия не выявлено обстоятельств, свидетельствующих о меньшей виновности или невиновности подсудимого, и, наконец, прокурор не заметил допущенных им и следователем ошибок, кто он тогда? Не исключен ответ, что обвинитель. Чтобы такой ответ не последовал, необходимо обратиться к тому, какие вопросы, связанные с оценкой доказательств, прокурор может решить на этом этапе предварительного расследования.