Наталья Качина - Уголовно-правовая охрана права на труд лиц, нуждающихся в повышенной социальной защите в связи с беременностью и воспитанием ребенка

Как отмечалось, существование в Уголовном кодексе ст. 145 носит временный характер, и государству необходимо предпринять максимум усилий, направленных на достойную социальную поддержку беременных женщин и лиц, воспитывающих детей. Это особенно важно в ситуации, когда они по независящим от них причинам не могут осуществлять трудовую деятельность.

В современной России материальный недостаток является одним из главных препятствий на пути решения проблемы роста рождаемости. Результаты наших социологических исследований это подтверждают. Из опрошенных женщин 75 % не желают иметь детей (вообще или иметь их больше) именно из-за проблем материального характера.

Однако прежде всего государство должно обеспечить право неконкурентоспособных лиц на труд, т. е. возможность зарабатывать на жизнь трудом, поэтому начать необходимо с конституционного закрепления этого права. Именно в труде человек формируется как личность, приобретает и развивает необходимые способности и навыки, реализует их в трудовой деятельности. Человек – общественное существо. Участвуя в общественно значимой трудовой деятельности, он получает удовлетворение от востребованности своего труда, своей «полезности». Не случайно трудоспособные люди, оказавшись безработными, испытывают определенный комплекс неполноценности, чувство унижения, получая социальную помощь 79.

По справедливому утверждению М. Ю. Федоровой, работа всегда лучше социального обеспечения 80. Тем более, как отмечает Л. Б. Максимович, установление государственных пособий гражданам, имеющим детей, как один из видов социального обеспечения, по существу, является формой материальной поддержки семьи государством, подспорьем семейного бюджета, основу которого составляет заработная плата и другие доходы родителей ребенка. 81Поэтому детские пособия не только не являются, но и не могут и не должны быть основным источником средств существования семьи и (или) воспитываемого в ней ребенка. Главным остается не только обеспечение достойным пособием указанных женщин (хотя это обстоятельство, несомненно, имеет огромное значение), но и создание для них на рынке труда стабильности, что принесет в целом большую уверенность в завтрашнем дне.

В условиях рыночной экономики государство не может обязывать предпринимателя предоставлять работу всем желающим. Оно должно прилагать усилия именно для правового и экономического стимулирования заинтересованности работодателей в приеме на работу беременных и имеющих малолетних детей женщин (как и других неконкурентоспособных на рынке труда лиц). Это может заключаться в предоставлении материальной поддержки, налоговых льгот организациям, принимающим этих лиц на работу. Обращение к положительному опыту европейских стран поможет включить в механизм правового регулирования трудоустройства конкретные меры такой поддержки (например, предоставление налоговых льгот, частичная компенсация затрат организаций на сохранение рабочих мест – подобно тому, как это делается в Бельгии и Дании) 82.

Таким образом, обеспечение реализации социально-экономических прав должно быть первоочередной задачей правового, социального государства, которым Россия себя конституционно провозгласила.

Характеристика любого посягательства или группы посягательств предполагает прежде всего установление их объекта. Без определения, чему именно причиняет вред конкретное преступление, нельзя понять, в чем заключается его общественная опасность и можно ли квалифицировать содеянное по соответствующей норме Особенной части Уголовного кодекса. «…Неправильная квалификация содеянного в ряде, а может быть, даже в большинстве случаев имеет своим источником неправильное решение вопроса об объекте преступления» 83. Свойства объекта посягательства позволяют уяснить содержание и признаки других элементов состава преступления (способ совершения, направленность умысла виновного лица и другие признаки объективной и субъективной стороны преступления). Объект посягательства обусловливает не только возникновение уголовно-правового запрета, но и его юридическую структуру, пределы и объем, круг запрещаемых действий 84.

В советской уголовно-правовой науке объект преступления определялся традиционно как «общественные отношения, ответственность за посягательства на которые предусмотрена нормами советского уголовного права» 85. Правда, иногда встречалось определение объекта как общественных интересов или условий нормального функционирования социальных установлений 86, либо специально установленных советским государством правовых условий «обеспечения тех или иных общественных отношений» 87.

Однако в последнее десятилетие XX века Н. И. Загородников усомнился в научной достоверности господствующего взгляда на объект преступления как общественное отношение. Он предложил считать объектом конкретные блага человека биологического, биосоциального и социального характера 88.

Такой взгляд разделяет и профессор А. В. Наумов. По его мнению, теория объекта преступления как общественного отношения «срабатывает» не всегда. Особенно, поясняет автор, это относится к преступлениям против личности, в первую очередь к убийству 89. В соответствии с этим представлением он сформулировал объект как «те блага (интересы), на которые посягает преступное деяние и которые охраняются уголовным законом» 90.

А. Э. Жалинский тоже полагает, что для отражения значимых в уголовном праве признаков объекта преступления разумно использовать нейтральное понятие «правовое благо» либо «защищаемый интерес» 91. Представление об объекте как интересах, благах разделяют и другие ученые 92.

Эта новая для российского (конца XX века) уголовного права позиция не является новой в буквальном смысле. Еще известный русский ученый Н. С. Таганцев писал: «Жизнь общественная в ее индивидуальных и общественных проявлениях творит интересы и вызывает их правоохрану, в силу чего эти интересы получают особое значение и структуру, облекаются в значение юридических благ (Rechtsguter) и как таковые дают содержание юридическим нормам и в то же время служат их жизненным проявлением, образуя своей совокупностью жизненное проявление правопорядка. При этом нельзя забывать, что, обращая интерес жизни в правовое благо, право не только признает бытие этого интереса, не только дает ему охрану и защиту, но видоизменяет его в объеме, форме, иногда даже в содержании, сглаживая его частный, индивидуальный характер и придавая ему социальное, общественное значение… Таким образом, посягательство на норму права в ее реальном бытии есть посягательство на правоохраняемый интерес жизни, на правовое благо» 93.