Александр Чучаев - Уголовно-правовые проблемы охраны власти (история и современность). Монография

Решения уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената. СПб., 1878. 1-е полугод. № 81.

История государства и права России / под ред. Ю. П. Титова. С. 237–238.

Работа над Уголовным уложением продолжалась около 22 лет. Учрежденный в 1881 г. Александром III особый комитет для составления проекта уложения избрал из своих членов редакционную комиссию, в состав которой вошли такие известные ученые, как Н. А. Неклюдов, Н. С. Таганцев и И. Я. Фойницкий. В 1901 г. Николай II образовал в Государственном совете для обсуждения проекта Особое присутствие под председательством члена Государственного совета графа К. И. Палена с участием Н. С. Таганцева. Особому присутствию поручалось подготовить заключение, которое затем обсуждалось на Общем собрании Государственного совета. В ходе рассмотрения проекта в ряд статей уложения было предложено внести изменения, в связи с этим окончательный проект был утвержден лишь 22 марта 1903 г. (см.: Наумов А. В. История создания и общая характеристика Уголовного уложения 1903 г. // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11. Право. 1993. № 5).

На специальной научной конференции, посвященной 80-летию утверждения Уложения, отмечался его высокий научный уровень, совершенство законодательной техники (Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11. Право. 1983. № 5).

Н. Ф. Кузнецова подчеркивала: «Вошли в законную силу самые реакционные главы… Беспрецедентная для неповоротливой законодательной власти оперативность объяснялась просто – страх перед народными революциями… Нетрудно заметить, что столь поспешно введенные в действие главы входили в очевидное противоречие с принципом законности, закрепленным в понятии преступления как деяния и ненаказуемости убеждений, ненаказуемости самого по себе умысла и его обнаружения вовне» (Полный курс уголовного права. В 5 т. / под ред. А. И. Коробеева. СПб., 2008. Т. 1. Преступление и наказание. С. 147).

См. также: Балыбин В. А. Уголовное уложение Российской Империи: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Л., 1982; Фецыч Г. В. Реакционная сущность системы преступлений и наказаний по Уголовному уложению 1903 г. и практики его применения: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. Киев, 1985; и др.

Уголовное право России. Общая часть / под ред. Н. М. Кропачева, Б. В. Волженкина, В. В. Орехова. СПб., 2006. С. 142.

См.: Древинг Ф. Ф. Краткие сведения из «полицейского права», «государственного права» и Уложения 1903 г. М. (дата издания не указана). С. 393.

Малянтович П. Н., Муравьев Н. К. Законы о политических и общественных преступлениях. С. 121.

См.: Евангулов Г. Г. Основные черты нового уголовного уложения и существенные отличия его от действующего законодательства. СПб., 1903. С. 64.

Проблема места норм о посягательствах на государя императора в системе Особенной части Уголовного уложения обсуждалась во время подготовки его проекта. «Особое Совещание при Государственном совете рассуждало, что выделение из главы о мятеже преступных деяний, заключающих в себе оскорбление Величества и связанных с ним преступных посягательств против членов Императорского дома, в особую главу вряд ли может быть признано вполне целесообразным. В сем отношении следует иметь в виду, что Особа Монарха, по Основным законам, является одновременно Верховным Главою государственного управления и физическим лицом, в коем воплощается Державная власть. Оба эти свойства, сливаясь во внешнем своем выражении, не могут различествовать и по существу. Поэтому всякое посягательство на какое-то ни было благо физической личности Главы государства должно, по природе своей, заключать в себе одновременно и элемент посягательства на такое лицо, как на средоточие власти Верховной, как одно из основных условий государственного устройства» (Журнал Особого Совещания при Государственном совете. СПб., 1901. С. 206).

Умысел при этом должен охватывать знание виновным, что лицо, на жизнь которого он покушается, является главой государства, так как «неведение обстоятельства, которое усиливает ответственность, устраняет вменение в вину усиливающего ответственность обстоятельства» (ст. 43 Уголовного уложения).

«…Статья 99 будет обнимать все виды убийства, – и предумышленное, и умышленное, и убийство в запальчивости и раздражении, и в состоянии превышения пределов необходимой обороны…» ( Урысон И. С. О бунте против власти Верховной // Право. 1907. № 10. С. 725).

Малянтович П. Н., Муравьев Н. К. Указ. соч. С. 125–126.

Из трех судебных процессов, которые были в связи с декабрьским (1905 г.) восстанием

В Москве Московская судебная палата ни по одному из них не применила ч. 1 ст. 100 Уголовного уложения; по двум делам действия лиц квалифицированы по ст. 123, а по делу о восстании на Пресне (правительством применялись особые меры к ее подавлению – восставшие подвергались обстрелу из артиллерийских орудий отряда генерала Мина) – по ч. 2 ст. 100 Уголовного уложения.

См., напр.: Малянтович П. Н., Муравьев Н. К. Указ. соч. С. 130.

С точки зрения современного уголовного права признание диспозиции данной нормы бланкетной является спорным.

Урысон И. С. Преступные сообщества по ст. 102 и 126 Уголовного уложения // Право. 1906. № 48. С. 3755–3756.

Урысон И. С. О бунте против власти Верховной. С. 728.

Малянтович П. Н., Муравьев Н. К. Указ. соч. С. 128.

Согласно приговору Санкт-Петербургского военного суда по делу Никитенко и других, приготовление к указанному преступлению выразилось в том, что виновные устроили конспиративную квартиру, обеспечили сбор необходимых сведений как для совершения цареубийства, так и покушения на августейшего главнокомандующего войсками гвардии Петербургского военного округа князя Николая Николаевича, выработали текст условных телеграмм, которыми следовало извещать членов сообщества о маршрутах передвижения князя, склоняли других лиц к убийству государя императора, снабжали одного из соучастников, согласившегося осуществить указанное убийство, деньгами, разработали план совершения преступления, для чего приобрели план Баболовского парка, где обычно гулял император, и план царского дворца с указанием расположения кабинета монарха. Осуществить задуманное виновные не успели, так как были арестованы.

На наш взгляд, небезынтересно отметить, что в проекте уложения говорится не о «складе оружия», а о «взрывчатых веществах, снарядах или в значительном количестве оружия». При обсуждении нормы редакционная комиссия пришла к выводу, что данная формулировка представляется недостаточно точной. «Особенная опасность такого приготовления, служащая основанием для усиления… наказания, может произойти не только от обладания виновным взрывчатыми веществами или снарядами в тесном смысле сих выражений, но и от подготовления всяких других приспособлений такого же рода, как, например: мин, подкопов и тому подобных сооружений, т. е. всяких вообще средств для взрыва. Равным образом и определение того, что нужно разуметь под выражением “значительное количество оружия”, может вызвать недоразумения на практике. В виду сего… как в обсуждаемой статье, так по тем же основаниям и во всех других статьях, содержащих в себе указанную квалификацию, следует заменить выражение “взрывчатое вещество, снаряд или в значительном количестве оружия” – словами: “средства для взрыва или склад оружия”, применительно к выражению, принятому проектом во второй части статьи, трактующей о квалификации противозаконного сообщества» (Журнал Особого Совещания при Государственном совете. С. 208).