Инга Михайловская - Суды и судьи: независимость и управляемость

Значение и возможности для второго из указанных аспектов независимости суда сводится к запрету какого бы то ни было вмешательства в деятельность суда в целях воспрепятствования осуществлению правосудия (ст. 294 УК РФ). Данный уголовно-правовой запрет имеет в своей основе более общее положение ч. 5 ст. 5 ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации», которая гласит: «Лица, виновные в оказании незаконного воздействия на судей, присяжных, народных и арбитражных заседателей, участвующих в осуществлении правосудия, а также в ином вмешательстве в деятельность суда, несут ответственность, предусмотренную федеральным законом. Присвоение властных полномочий наказывается в соответствии с уголовным законом».

Не вдаваясь в детальный анализ приведенных норм, отметим лишь следующее. Состав преступления, предусмотренный ст. 294 УК РФ, предполагает наличие такого элемента субъективной стороны, как цель деяния: воспрепятствование осуществлению правосудия. Но субъект, стремящийся добиться желаемого решения, может быть убежден, что именно такое решение будет справедливым и правосудным. Сложность установления фактических обстоятельств дела, а также ряд других факторов превращают ст. 294 УК РФ в «мертвую норму». Данное обстоятельство подчеркивает ограниченные возможности закона служить действенной преградой любой попытке «извне» повлиять на отправление правосудия.

Возможности закона ограждать независимость судей от воздействий, идущих «изнутри» судебной системы, связаны как с ее организацией (что будет рассмотрено в гл. III настоящей работы), так и с установленной процедурой рассмотрения и разрешения дел. В соответствии с последней вынесенные судьей решения оцениваются вышестоящим судом с точки зрения их законности (т. е. соответствия установленной процедуре) и обоснованности (т. е. соответствия решения имеющимся в деле доказательствам), а в случае вынесения обвинительного приговора еще и с точки зрения справедливости назначенного наказания (т. е. его соответствия тяжести совершенного деяния и личности виновного). Независимость судьи при осуществлении правосудия презюмируется. Такого рода презумпция является опровержимой, но необходимые для ее опровержения сведения лежат за пределами предмета доказывания по делу, в отношении которого возникли сомнения в независимости судьи. Поскольку же, как отмечалось, ст. 294 УК РФ фактически не применяется, вывод о незаконном воздействии на судью является лишь логическим следствием установления какого-либо иного состава преступления (получение взятки, фальсификация доказательств и т. п.).

2. Беспристрастность суда хотя и связана с его независимостью, но не тождественна ей.

Во-первых, если независимость суда в значительной степени зависит от принципов формирования судейского корпуса, условий карьерного роста судей, оснований отстранения от должности и т. п., т. е. с факторами организационного, судоустройственного характера, то беспристрастность характеризует процесс принятия решений и отношение судьи к доводам сторон.

Во-вторых, Конституция РФ не использует термин «беспристрастность», а говорит о независимости как в смысле самостоятельности судебной власти (ст. 10), так и применительно к принятию решений (ч. 2 ст. 120). Аналогичным образом оперирует понятием «независимость» и ФКЗ «О судебной системе РФ» (ч. 2 ст. 1, ч. 2 ст. 5).

В-третьих, независимость, безусловно, представляет собой важную предпосылку беспристрастности, но не гарантирует ее. Вполне можно представить ситуацию, когда независимый судья без каких-либо внешних воздействий принимает собственное пристрастное решение.

В-четвертых, законодательные положения, которые в юридической литературе, как правило, рассматриваются как гарантии беспристрастности 29, носят формальный характер и не в силах затронуть личностную, индивидуально-психологическую сферу судьи. Например, запрет судье принадлежать к политическим партиям и движениям (ч. 3 ст. 3 ФКЗ «О статусе судей в Российской Федерации») не может препятствовать наличию у него определенного мировоззрения, которое включает в себя те или иные политические предпочтения. Закрепление в Законе подчинения судей только закону (ч. 2 ст. 5 ФКЗ «О судебной системе РФ») при всей его важности не предопределяет их беспристрастность при осуществлении правосудия. Возможность выбора из допускаемых законом решений и наличие оценочных, допускающих неоднозначное толкование понятий переносит центр тяжести на личностные качества судьи, его правосознание и систему ценностей.

В-пятых, беспристрастность или пристрастность судебного решения также является оценочной категорией. Поскольку суд разрешает конфликты между противоборствующими сторонами, то проигравшая из них всегда может сомневаться в беспристрастности судебного решения. Но юридические последствия влечет за собой лишь оценка вышестоящим судом законности и обоснованности принятого решения.

Институт отвода (ст. 61–65 УПК РФ, ст. 16, 17, 19 ГПК РФ, ст. 29.2, 29.3 Кодекса РФ об административных правонарушениях) как гарантия беспристрастности судей позволяет исключить факторы, которые в любом случае ставят под сомнение беспристрастность судьи. Но это лишь видимая часть айсберга обстоятельств, создающих опасность необъективного рассмотрения и разрешения дела.

Как отмечают Л. Сайкин и Б. Грузд, «если судья действительно заинтересован в исходе дела либо имеются иные обстоятельства, вызывающие сомнения в его объективности, справедливости и способности рассмотреть дело в соответствии с законом, то он не сможет беспристрастно рассмотреть вопрос и о своей беспристрастности» 30.

Ряд указанных в законе оснований отвода (самоотвода) судьи касается обстоятельств, установление которых не представляет особой сложности (одновременное или предшествующее участие в деле в том либо ином процессуальном статусе, наличие родства с любым из участников процесса по данному делу).

Однако процессуальное законодательство содержит и такое основание отвода, как личная, прямая или косвенная, заинтересованность судьи в исходе дела (п. 2 ст. 29.2 КоАП, ч. 2 ст. 61 УПК, п. 3 ч. 1 ст. 16 ГПК). Именно применительно к этому, кстати наиболее распространенному на практике, основанию и действует опровержимая презумпция беспристрастности судьи. «Существует презумпция, – пишет Лукес Г. Лукайдес, – что судья беспристрастен, если не будет доказано обратное. В соответствии с объективной проверкой следует определить, имеются ли независимо от личного поведения судьи могущие быть установленными факты, которые могут заставить засомневаться в его беспристрастности» 31. При этом Лукайдес ссылается на решение Европейского суда по правам человека по делу Хаушальс против Дании (1989), согласно которому беспристрастность должна определяться исходя из субъективной проверки, т. е. на основании личных убеждений конкретного судьи в конкретном деле, а также объективной проверки, т. е. при оценке того, обеспечил ли судья гарантии, достаточные, чтобы исключить любые правомерные сомнения в этом 32.