Георгий Романовский - Правовая охрана материнства и репродуктивного здоровья. Монография

Европейский суд по правам человека признал факт нарушения статьи 8 Европейской конвенции, отметив: «При отказе в принятии требования заявителя внутригосударственные суды не сослались на какие-либо законные или убедительные основания для установления статус-кво. Более того, Государство-ответчик признало, что внутригосударственные суды совершили ошибку при рассмотрении заявления с точки зрения гражданских прав мертворожденного без надлежащего учета прав заявителя. Правительство также признало, что в соответствии с нормами семейного законодательства заявление должно было быть удовлетворено. Согласно прецеденту суда, ситуация, когда допускается, что правовая презумпция имеет приоритет перед биологической и социальной реалию без учета как установленных фактов, так и желаний заинтересованных лиц и без фактической выгоды кому-либо, является несовместимой, даже учитывая предоставленный Государству предел усмотрения с обязательством обеспечить эффективное “уважение” личной и семейной жизни».

Обращает внимание, что Европейский суд по правам человека не акцентировал внимания на возникновении права на жизнь с момента зачатия, хотя многие юристы выделили данное решение в числе первых шагов к раздвижению границ традиционного признания правосубъектности. Необходимо указать, что в основе решения была только статья 8 Европейской конвенции. Ссылки на статью 2, посвященную праву на жизнь, в решении отсутствовали. К постановлению было приложено совместное отдельное мнение судей К. Л. Розакиса, С. Ботугаровой и К. Хаджиева, в котором отмечалось: «Мы готовы принять тот довод, что тесная эмоциональная связь матери с мертворожденным ребенком может считаться частью личной жизни матери. Однако нам трудно признать, что ее личная жизнь включала право требовать признания отцовства мертворожденного как часть позитивных обязательств Государства гарантировать защиту личной (частной) жизни, предусмотренной статьей 8. Здесь мы имеем дело с личной жизнью матери, а не ребенка – у которого могло иметься, в случае рождения живым, законное ожидание быть признанным своим биологическим отцом как часть его семейной и личной жизни, – и мы имеем дело не просто с требованием изменить имя другого лица, а с признанием последнего третьим лицом. Но даже если мы предположим, arguendo 62, что личная жизнь матери может повлечь за собой подобного рода право, все же остается открытым вопрос, не было ли оправдано вмешательство Государства, выраженное в том, что оно не дало своего согласия признать биологического отца ребенка частью права матери на уважение ее личной жизни фактом, что наиболее заинтересованное лицо – отец ребенка не был жив на момент подачи заявления и, следовательно, не мог защитить свои права в отношении своего имени и своей семейной жизни».

СК РФ не определяет понятие семьи. Статья 2 устанавливает только круг отношений, регулируемых семейным законодательством. Гораздо смелее выглядит региональное законодательство. Статья 8 Закона Республики Саха (Якутия) от 17 декабря 2008 г. 643-З № 147-IV «Об охране семьи, материнства, отцовства и детства в Республике Саха (Якутия)» дает собственное определение: «Семья – это добровольное и равноправное объединение лиц, основанное на браке, родстве и совместном проживании, связанное общностью жизни (ведением совместного хозяйства, заботой друг о друге, воспитанием детей), взаимной моральной ответственностью и взаимопомощью, а также имущественными правами и обязанностями, предусмотренными нормами семейного права». Статья 9 закрепляет функции семьи:

«1. Семья выполняет экономическую, репродуктивную (детородную) и воспитательную функции.

2. Права, затрагивающие интересы семьи, охраняются законом.

3. Семья обязана содействовать реализации прав и законных интересов членов семьи».

Приведенные примеры показывают, насколько богата человеческая жизнь, одно из центральных мест в которой занимают материнство и деторождение. Религия, традиции, нормы этики и морали оказывают серьезное влияние на поведение мужчины и женщины в решении своих репродуктивных запросов. Точно так же и объяснение модели какой-то линии поведения не может однозначно указывать на основание той или иной современной репродуктивной технологии. Другое дело, что стремление оставить после себя потомство было столь сильно во все времена, что оно постоянно подкидывало те или иные способы преодоления бесплодия. Человек шел на различные ухищрения, нередко вразрез требованиям социальной системы. В любом случае мы не можем делать заключение о наличии предпосылок современного правового регулирования того или иного явления лишь на основании его существования в том или ином виде в истории человечества. Убийство является весьма распространенным преступлением, но это совсем не означает, что оно должно быть признано социально полезным явлением. Приведем слова Норбера Рулана: «Надо ли из этого заключить, что современные способы зачатия ни в чем не являются новыми? Это не совсем так. С одной стороны, традиционные общества манипулируют родственными отношениями, современные – биологическими данными. С другой стороны, современные способы суть порождение технократической и потребительской цивилизации, которая, похоже, само человеческое тело делает предметом спроса и предложения» 63.

Все это нацеливает современных ученых-юристов на новые исследования в понимании материнства, семьи и брака. Современные достижения в сфере медицины, генетики, биотехнологий с каждым годом «подкидывают» новые задачи с неизвестным праву решением. Материнство, которое еще 100 лет назад воспринималось как устоявшееся понятие, благодаря расщеплению цепочки «брак – зачатие – рождение» и появлению различных модификаций внутри ее сейчас приобретает различные вариации. Однако при фактическом многообразии именно от права зависит допустимость того или иного проявления. Обоснованный и справедливый ответ на вызовы современности возможен только при полном понимании явлений, находящихся на стыке многих наук: права, медицины, социологии, философии. Отчасти это усложняет работу юристам, но именно это должно быть побудительным мотивом для формирования нового научного направления.

Статья 53 Закона об основах охраны здоровья граждан посвящена определению момента рождения ребенка и тех последствий, которые после него возникают. Сама статья достаточно кратка: моментом рождения ребенка является момент отделения плода от организма матери посредством родов. Далее указывается, что при рождении живого ребенка медицинская организация, в которой произошли роды, выдает документ установленной формы. Есть также отсылочная норма, определяющая компетенцию Минздрава России, согласно которой ему необходимо утверждать медицинские критерии рождения, в том числе сроки беременности, массу тела ребенка при рождении и признаки живорождения, а также порядок выдачи документа о рождении и его форму . В развитие нормы закона принят приказ Минздравсоцразвития России от 27 декабря 2011 г. № 1687н 64.