Коллектив авторов - Будущее международного права. Сборник статей

Иного мнения придерживается президент Белоруссии А. Г. Лукашенко. По его мнению, в связи с созданием в 2015 г. Евразийского союза «никто свой суверенитет не ограничивает» 69. Сказано справедливо и с международно-правовой точки зрения верно.

Некоторые ученые (В. М. Шумилов, Ю. Н. Малеев) предлагают наделить ООН полномочиями мирового правительства. Например, Ю. Н. Малеев пишет: «ООН должна принять на себя роль мирового правительства. Притом правительства – не исполнительного органа, как это имеет место в государствах, а самостоятельного надгосударственного института, не имеющего над собой иной власти» 70.

Согласиться с таким предложением нельзя. Напомню в этой связи, что Международный суд ООН в своем консультативном заключении от 11 апреля 1949 г. со всей решительностью указал на то, что ООН «никак не является сверхдержавой» и не может быть мировым правительством.

Ю. Н. Малеев полагает, что «международное управление можно определить как внешнее управление наднационального характера делами данного государства, а также кризисной ситуацией или районом (ресурсами, деятельностью) в пределах международной территории общего пользования по договору между заинтересованными государствами или по решению международной организации» 71. В полной мере с этим определением согласиться также нельзя. Во-первых, международное управление не является наднациональной функцией, поскольку над государствами нет и не может быть командующего органа верховной власти. Во-вторых, международное право не может управлять районом или ресурсами международной территории. В-третьих, нуждается в уточнении формулировка Ю. Н. Малеева «внешнее управление наднационального характера делами данного государства». Немыслимо себе представить, каким образом одно государство «наднационально» может управлять другим государством. В-четвертых, ни одна современная международная межправительственная организация не обладает наднациональными функциями в плане управления поведением государств – первичных субъектов международного права.

Многие годы одной из актуальных проблем является формирование и доказательство существования международного обычного права. Эта тема включена в повестку дня сессий Комиссии международного права ООН.

В. М. Шуршалов отмечал, что международный обычай – менее совершенный источник международного права, чем договор, соответственно обычная норма менее совершенна по сравнению с договорной нормой. Поэтому превращение обычной нормы в договорную путем включения ее в конкретные межгосударственные соглашения или путем ее кодификации содействует прогрессивному развитию международного права, поскольку такое развитие способствует более четкой регламентации прав и обязанностей государств, которые образуют содержание правоотношения, и вместе с тем обеспечивает укрепление законности и правопорядка в международных отношениях 72.

Иного мнения придерживаются А. Н. Вылегжанин и Р. А. Каламкарян. Они считают, что в результате согласованного волеизъявления государств создаются нормы договорного и обычного характера. Однако государства непосредственно путем волеизъявления не создают обычные нормы международного права. Эти нормы вырастают из международной жизни. Государства, согласно ст. 38 Статута Международного суда, всего лишь признают международный обычай в качестве правовой нормы.

Еще в 1927 г. в деле «Лотус» (Франция против Турции) Постоянная Палата международного правосудия отметила, что обычай является обобщенной практикой государств. Последние должны осознанно признать ее обязательность.

Далее эти авторы пишут, что в современном международном праве нет оснований для построения соподчиненности между договорными и обычными нормами. Они равнозначны, взаимосвязаны, что не умаляет, однако, общей направляющей роли именно международного обычного права 73. С этим суждением согласиться не могу. Вне сомнения, договорные нормы являются более приоритетными, нежели обычные. Например, в преамбуле Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. сказано, что «вопросы, не регулируемые настоящей Конвенцией, продолжают регулироваться нормами и принципами общего международного права».

В ст. 38 Статута Международного суда вначале указаны международные конвенции, а затем уже международный обычай. Трудно представить себе общую направляющую роль международного обычного права. Практика не подтверждает данное утверждение авторов.

Как отмечал В. М Шуршалов, в советской литературе господствовало то убеждение, что «обычай занимает второе место среди источников международного права и имеет меньшее значение по сравнению с договорными нормами» 74.

Не могу не затронуть еще одну проблему – правосубъектность индивида в международном праве.

Еще в конце 20-х годов Постоянная палата международного правосудия в своем консультативном заключении по вопросу о юрисдикции Данцигских судов отметила, что государства могут путем договора предоставить отдельным лицам права на обращение в международные суды.

В 1947 г. крупнейший английский юрист-международник Л. Оппенгейм считал, что «хотя нормальными субъектами международного права являются государства, они могут рассматривать физических и иных лиц, как непосредственно наделенных международными правами и обязанностями, и в этих пределах их субъектами международного права» 75.

В приговоре Нюрнбергского Международного военного трибунала 1945 г. говорится: «Преступления против международного права совершаются людьми, а не абстрактными образованиями, и только путем наказания индивидов, совершающих такие преступления, предписания международного права могут быть принудительно осуществлены» 76.

Ч. Лебен (Франция) не просто утверждает, что индивиды являются субъектами международного права, но и полагает, что договоры их, заключенные с государствами, также являются предметом регулирования международного права.

По его мнению, субъектами международного права являются все акторы, потенциально способные к защите своих прав, предоставленных им международным правом 77.

Как справедливо отметил Г. В. Игнатенко, «предмет международно-правового регулирования приобретает новые, выходящие за традиционные границы очертания, что обусловлено внедрением в международные отношения участников, не обладающих государственно-властными свойствами, в их числе индивидов (физических лиц), действующих в качестве субъектов международного права от собственного имени или в согласии с государством» 78.

В учебной литературе вопрос о правосубъектности индивида впервые был подробно мною изложен в учебнике МГЮА «Международное право» (М., 1996. С. 482–487). В настоящее время этой проблеме уделено соответствующее внимание во многих учебниках (Казанского университета, Университета Дружбы народов и др.).