Александр Чучаев - Уголовно-правовые взгляды Н.Д.Сергеевского

Рассматриваемый вопрос тесно связан с проблемой содержания карательных средств. Абсолютные теории, исходя из их сути, должны ратовать за организацию наказания как воздаяния равным за равное; относительные – как средства достижения специальных целей наказания и т. д.

Исходя из сущности и значения карательных средств, при построении системы видов наказаний необходимо иметь в виду два правила: а) их экономию; б) необходимость предупредительной деятельности. Отсюда следует, что государство «не должно слишком щедро расточать наказания за маловажные нарушения и нарушения таких норм, которые и помимо наказания достаточно охраняются» 329; законодатель должен ограничиваться наименьшим по возможности вредом, причиняемым виновному наказанием. Последнее предполагает и соответствующую организацию исполнения наказаний. Наконец, государственная власть обязана принимать меры к сокращению преступности.

В формировании института наказания основное значение имеет положение личности в государстве – ее уважение как таковой или подавление государственным деспотизмом. Государство не должно переставать видеть в преступнике человека, более того, виновный должен стать объектом особой, специальной заботы.

Факторами, влияющими на указанный институт, также являются: а) отношение государства к церкви и догмам религии; б) степень общей культуры и нравы общества; в) состояние государственного строя. «Чем слабее государство внутри себя, тем сильнее и жестче наказания» (Бернер).

Коль скоро наказание выступает прежде всего внешней формой осуждения и порицания преступника, то оно должно быть, во-первых, индивидуализировано и по возможности не затрагивать интересов других лиц; во-вторых, «отличаться постепенностью и должно обладать свойством делимости» 330; в-третьих, равным для всех классов; в-четвертых, содержать минимум страданий; в-пятых, должно преследовать достижение полезной цели, однако при этом человек не может превращаться в средство ее реализации.

В актовой речи в Санкт-Петербургском университете Сергеевский отмечал: «Никогда еще жизнь не предъявляла юристам такой массы практических вопросов, требующих немедленного разрешения, как в наши дни. Жизнь настойчиво требует ответа от теоретиков, но не выжидает его, а по-своему решает дело, хотя и дорого платит за каждую ошибку… Один из самых настойчивых для нашего времени практических вопросов – есть вопрос об устройстве карательных учреждений, об упорядочении уголовных наказаний» 331.

По Сергеевскому, основание наказания лежит в совершении преступления – оно налагается quia peccatum est (за грех, преступление, провинность). Практический же результат наказания – общий, не зависящий от специальных целей – создание духовной силы, противодействующей нарушениям закона.

В XVIII–XIX вв. в уголовном праве выделялось несколько учений о целях наказания. Так, теории справедливости (иначе – теории возмездия) рассматривали наказание как воздаяние равным за равное. Различалось возмездие внешнее и возмездие нравственное; в их основе лежала либо внешняя, либо внутренняя сторона преступления.

Представителями данной теории внешнее воздействие трактовалось двояко: во-первых, как возмездие материальное – наказание всецело должно отражать в себе содержание того деяния, за которое оно налагается (принцип соответствия). Во-вторых, оно воспринималось как формальное равенство возмездия преступлению (формальный талион). Этот подход покоился на понимании преступления как вторжения одного лица в сферу прав другого, в его сферу свободы. Поэтому наказание должно состоять в соразмерном лишении виновного свободы. При этом следует заметить, что последнее понималось своеобразно. К нему относились, например, смертная казнь, денежный штраф и др.

Нравственное возмездие исходит из внутренней, субъективной стороны преступления. Наказание и в этом случае признается равным воздаянием за равное, однако мерилом служит уже не материальный вред, а нравственная вина, иными словами, степень злой воли или субъективной виновности.

Сергеевский критически оценивает указанные теории. «Независимо от общей несостоятельности первичных оснований всех теорий справедливости, нельзя не заметить, с одной стороны, что предлагаемая ими организация наказания безусловно противоречит принципу экономии карательных средств, а с другой – что наказание лишь в весьма редких случаях, когда действительно возможно материальное возмездие, именно при убийстве, нанесении телесных повреждений и лишении свободы в тесном смысле, может быть равно преступному деянию; во всех же прочих случаях такое равенство даже невозможно» 332.

Утилитарные теории (теории интереса) имели противоречивую историю. Ее представители вначале проповедовали самые суровые меры, превосходящие своей жестокостью даже талионы. В конце же XVIII в. они резко сменили вектор и стали проповедовать гуманные начала уголовного правосудия: смягчение всех видов наказания, достижение ими полезных результатов для самого преступника. Эти идеи развивались достаточно быстро. Уже в первой половине XIX в. на первый план выходит гуманнейшая из всех теорий – теория исправления. В виде учения о нравственном исправлении она ратует за высшую возможную степень гуманизации карательной деятельности. Однако ее представители подверглись резкой критике «за излишнюю сентиментальность».

В этих условиях в рамках утилитарной теории во второй половине XIX в. стали развиваться направления, которые по сути мало чем отличались от теории возмездия (разве лишь отрицанием квалифицированной смертной казни и так называемых изувечивающих наказаний). Среди них выделялись: а) теория устрашения; б) теория психического принуждения; в) теория исправления преступника; г) теория защиты, или обеспечения общества от преступников.

Теория устрашения как самого преступника, так и всех граждан реализацией наказания исходила из того, что карательные меры должны отличаться особой жестокостью, чтобы могли производить соответствующее указанным целям впечатление.

Сергеевский по этому поводу замечает: «…Наказание может быть направляемо… к произведению устрашающих влияний – с этим должно согласиться; но дело в том, что влияние это основывается вовсе не на одной только суровости кары, а главнейшим образом на неизбежности наказания: самая жестокая казнь одного из многих преступников окажет меньшее влияние, чем неукоснительное и неуклонное, хотя бы и не жестокое, наказание каждого преступника без исключения» 333.

Теория психического принуждения (теория устрашения угрозой наказания) базировалась на учении А. Фейербаха. По Фейербаху, преступное поведение обусловлено различными чувственными, эгоистичными побуждениями. Этим побуждениям уголовный закон должен противопоставить угрозу наказанием, т. е. угрозу причинением боли, страданий, вреда для преступника. Для того чтобы она воспринималось реальной, ее реализация необходима всякий раз, как совершится преступление.