Ольга Миролюбова - Ребенок как субъект права: актуальные цивилистические аспекты

Буквальное толкование дефиниции п. 1 ст. 54 СК РФ не позволяет констатировать допущение законодателем исключений, связанных с наступлением ранней дееспособности. Отсюда – кажущийся парадокс: несовершеннолетний, вступивший в брак или эмансипированный, по смыслу указанной нормы остается ребенком, а в соответствии с гражданским законодательством перестает им быть 79 79 См.: Величкова О.И. Указ. соч. С. 149–152. . Этот парадокс, разумеется, нивелируется другими нормами семейного права, что, впрочем, не снимает с нормы рассматриваемой обвинения в несовершенстве. Так, в соответствии с правилом ч. 3 п. 1 ст. 56 СК РФ дееспособный несовершеннолетний может самостоятельно осуществлять свои права и обязанности 80 80 Возникает риторический вопрос: а если он не пожелает воспользоваться этим правом, сохранится ли соответствующее право законного представителя?.. , норма п. 2 ст. 12 °CК РФ исключает его право на алименты от родителей, правило п. 2 ст. 61 СК РФ на основании факта вступления несовершеннолетнего ребенка в брак или приобретения им полной дееспособности в рамках других законных обстоятельств прекращает семейное правоотношение «родители-дети».

Справедливо не удовлетворяясь указанными компенсациями недостатков нормы п. 1 ст. 54 СК РФ, О.И. Величкова предлагает ее новеллировать: «Ребенком признается лицо (каждое человеческое существо) до достижения возраста восемнадцати лет либо до вступления в брак или до приобретения полной дееспособности по другим основаниям» 81 81 См.: Величкова О.И. Указ. соч. С. 152. .

Однако в этой дефиниции 82 82 На наш взгляд, следует также снять позицию уточнения (лицо – человеческое существо) и ограничиться формулой Конвенции. все же заложена определенная дисгармония. Она проистекает, видимо, из представления о безусловном базисном значении гражданской дееспособности для семейной. Но это не так. Во-первых, «досрочная» гражданская дееспособность не ведет к возникновению брачной дееспособности – скорее всего этот факт окажется значимым при процедуре снижения брачного возраста (п. 2 ст. 13 СК РФ). Например, эмансипированный не вправе заключить брачный договор, так как субъектом этой сделки может быть только супруг или лицо, вступающее в брак (ст. 4 °CК РФ), то есть дееспособному (в гражданско-правовом смысле) надо еще получить решение о снижении брачного возраста. Норма п. 2 ст. 62 СК РФ, предоставляя несовершеннолетним внебрачным матери и отцу родительскую дееспособность, не связывает это с эмансипацией.

Соответственно отсутствие брака и/или эмансипации квалифицирует данную «досрочную» родительскую дееспособность как исключительно семейную 83 83 Что, возможно, неправильно и требует изменения п. 1 ст. 27 СК РФ в части оснований эмансипации. . Нет логической и юридической увязки между 6-летним (п. 2 ст. 28 ГК РФ), 10-летним (ст. 57 СК РФ) и даже 14-летним (ч. 2 п. 2 ст. 56 СК РФ) несовершеннолетними, на что мы и другие авторы неоднократно указывали 84 84 См., например: Тарусина Н.Н. Семейная, гражданская и гражданско-процессуальная правосубъектность ребенка: суверенность, взаимодействие, проблемы // Юридические записки ЯрГУ им. П.Г. Демидова. Вып. 14. Актуальные проблемы юридического процесса. Ярославль, 2010. С. 136-137; Скоробогатова В.В. Правосубъектность граждан в российском гражданском праве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург. 2010. С. 19–21. И др. .

Следовательно, необходимо либо нерушимо связать семейную и гражданскую дееспособности – и по содержанию, и по возрастным границам, что сомнительно, либо уточнить в дефиниции ребенка о какой, собственно, дееспособности идет речь, либо аккуратно уйти от конкретного ответа, поскольку он не может быть универсальным. Например, можно в целом повторить и формулу Конвенции: ребенком является каждое человеческое существо до достижения 18-летнего возраста, если по закону, применимому к данному ребенку, этот статус не прекращается ранее.

Ребенок как субъект семейного права и семейных правоотношений является обладателем семейной правосубъектности весьма специфического рода, где и момент ее возникновения, и динамическое проявление содержания, и неочевидное, в том числе коллизионное, взаимодействие с соответствующей конструкцией гражданского права, скорее составляют не аксиому в «парке» цивилистической доктрины, а ее «американские горки». Остановимся на классике жанра и дискуссионных контекстах подробнее.

В рамках любой отрасли права конструкция правосубъектности формируется через взаимодействие ее структурных элементов – правоспособности (как способности иметь права и обязанности) и дееспособности (как способности своими действиями их приобретать и осуществлять). В классических представлениях о структуре правосубъектности в теории права и в цивилистике (прежде всего в гражданско-правовой сфере) характерным является разведение моментов возникновения правоспособности и дееспособности во времени и в пространстве.

Первое означает возникновение правоспособности с рождения, а дееспособности – с достижения определенного возраста. Впрочем, аксиоматичность данного положения в последние годы оспаривается как представителями науки конституционного права, так и цивилистики. В законодательстве ряда стран заложены предпосылки либо прямого, либо косвенного признания правоспособности зачатого (неродившегося) ребенка, то есть принципиального переноса момента ее возникновения, с рождения на «до рождения», разумеется, не в полном объеме, а в части отдельных компонентов 85 85 См., например: Тарусина Н.Н. Ребенок как юридическая фигура семейно-правового пространства // Вестник ЯрГУ. Серия Гуманитарные науки. 2011, № 1. С. 54-56. . Причем и момент, и объем этически и юридически дискутируются – без ближней перспективы об этом договориться.

Второе заключается в том, что «обе названные способности здесь не обязательно должны совпадать в одном лице и могут быть воссоединены благодаря способностям, принадлежащим другим лицам» 86 86 Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Вопросы теории права. М., 1960. С. 211. . Так гражданин, независимо от возраста, способен иметь право собственности – быть субъектом правоотношений собственности, однако процесс приобретения этого права и его осуществление происходит посредством действий его законных представителей. Такая конструкция правосубъектности в гражданском праве обусловлена природой (главным образом, имущественной) большинства субъективных гражданских прав, в силу которой процесс их осуществления «не имеет столь тесной непосредственной связи с носителем права» 87 87 Алексеев С.С. Общая теория права. В двух томах. Т. II. М., 1982. С. 147. , а потому для признания лица субъектом правоотношений достаточно констатации наличия у него соответствующей правоспособности.