Ираклий Андроников - Лермонтов. Исследования и находки

Советские исследователи доказали, что в поэзии Лермонтова претворялся, прежде всего, его собственный жизненный опыт: его переживания, наблюдения над русской жизнью, народные предания, легенды и песни, семейные воспоминания, рассказы бывалых людей, споры с друзьями, размышления об исторических судьбах народов, населявших Россию, об их настоящем и будущем. И книги! Книги, которые тоже действительность. Только часть ее, а не целое. Часть, органически входящая в понятие «действительность», но не противостоящая ей.

Русская жизнь – вот что было для Лермонтова источником творчества. В том числе источником незаконченного юношеского романа, о котором так недавно еще было принято говорить как о слабом подражании образцам французской «неистовой» школы.

Но мало-помалу, исследуя факты, мне удалось выяснить, какой материал был положен в основу «Вадима», и прочесть произведение заново.

Впрочем, настоящее название этого незаконченного юношеского романа нам неизвестно. Первый лист рукописи оторван: по уцелевшему краю видно, что на нем было написано посвящение или предисловие. Рукопись была обнаружена только в 1873 году и уже потом озаглавлена по имени героя редакторами [222] Впервые в «Вестнике Европы» (1873, кн. 10, с. 458–577) под заглавием «Юношеская повесть М. Ю. Лермонтова». Висковатов дал ей произвольное название «Горбач Вадим. Эпизод из пугачевского бунта (Юношеская повесть)», Болдаков озаглавил: «Вадим. Неоконченная повесть». Абрамович – «Вадим (Повесть)». Эйхенбаум – «Вадим». .

Долгое время считалось, что Лермонтов писал «Вадима» в 1832 году. Эта датировка основывалась на словах Лермонтова в его письме к М. А. Лопухиной от августа 1832 года. «Мой роман – сплошное отчаяние, – писал поэт по-французски. – Я перерыл всю душу и все это в беспорядке излил на бумагу» [223] Лермонтов, т. VI, с. 414. .

Кроме того, о работе над «Вадимом» известно со слов А. Меринского, учившегося в юнкерской школе одновременно с Лермонтовым. «Раз, в откровенном разговоре со мной, – пишет Меринскнй в своих воспоминаниях, – он мне рассказал план романа, который задумал писать прозой и три главы которого были тогда уже им написаны» [224] А. Меринский. Воспоминание о Лермонтове. – «Ателей», 1858, № 48, с. 300. . Меринский помнил, что «какой-то нищий» играл в нем «значительную роль» и что задуманный в юнкерской школе роман был «из времен Екатерины II», другими словами – из времен пугачевского восстания.

Но так как Меринский поступил в юнкерскую школу гораздо позднее Лермонтова, в 1833 году [225] Лермонтов – десятого выпуска (1834), Меринскнй – одиннадцатого выпуска (1835) (В. П о т т о. Исторический очерк Николаевского кавалерийского училища. Школа гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. СПб., 1873, Приложения, с. 64). , то «из слов его, – как справедливо замечает в комментарии к роману Б. М. Эйхенбаум, – можно сделать вывод, что работа над «Вадимом» продолжалась в 1833–1834 годах». На этом основании Эйхенбаум отменяет прежнюю датировку (1832) и предлагает считать, что «Вадим» написан в 1832–1834 годах [226] М. Ю. Лермонтов. Полн. собр. соч. в 5-ти томах. Редакция текста и комментарии Б. М. Эйхенбаума. М.—Л., «Academia», 1937, т. V, с. 447. Далее сокращенно: Лермонтов, «Academia». . Однако при этом редактор не обратил внимания на то, что в конце 1833 года, когда Меринский поступил в школу и когда только и мог состояться его разговор с Лермонтовым, у того были написаны всего лишь три главы. Из этого можно заключить, что работа над романом началась не раньше 1833 года, а в 1832 году Лермонтов писал какой-то другой роман.

Глухое упоминание о другом романе имеется в «Описи письмам и бумагам л. – гв. Гусарского полка корнета Лермонтова», отобранным у него при аресте в 1837 году. В этой описи зарегистрировано обнаруженное при обыске среди прочих бумаг письмо «от девицы Верещагиной к Лермонтову». «В нем упоминается, – пишет составлявший опись жандарм, – о какомто романе соч. сего последнего, но он, кажется, не состоялся, Лермонтов, по-видимому, уничтожил его прежде окончания» [227] Висковатов. Биография. Приложения, с. 15. .

Если при этом иметь в виду, что остальные письма к Лермонтову, внесенные в жандармскую опись, относятся главным образом ко времени поступления его в юнкерскую школу, то отсюда можно сделать вывод, что в 1832 году Лермонтов работал над другим романом, который охарактеризовал в письме к М. А. Лопухиной как «сплошное отчаяние». По письму А. М. Верещагиной к Лермонтову жандарм понял, что роман «не состоялся» и что Лермонтов уничтожил его. Сопоставляя все эти данные, следует считать, что во всяком случае это был не «Вадим».

Итак, «Вадима» Лермонтов писал в 1833–1834 годах в юнкерской школе. Поэтому соображения современного исследователя о творческом кризисе, «в который Лермонтов вступил в 1832 году», в пору пребывания в военном училище, утверждение, что «в произведениях… Лермонтова за 1833–1834 годы мы не находим революционных нот» и что «политический интерес у Лермонтова в это время, по-видимому, ослабел», нуждается в пересмотре [228] В. Я. К и р п о т и н. Политические мотивы в творчестве Лермонтова. М., 1939, с. 99 и 113. . Напряженная работа над романом о пугачевском восстании в стенах закрытого военно-учебного заведения во времена Николая I сама по себе исключает мысль об ослаблении политических интересов и революционных нот в творчестве Лермонтова. Ибо, по словам того же исследователя, «Вадим», «со всеми своими слабостями и противоречиями, звучит как произведение революционное, как грозное напоминание о часе народной расплаты» [229] Там же, с. 96. . Таким образом, становится ясно, что разговор об идейном кризисе Лермонтова в годы пребывания его в юнкерской школе был просто результатом неправильной датировки.

Русское дворянство окрестило 1774, пугачевский, год «черным годом». Слово это настолько прочно вошло в обиход помещичьих усадеб и дворянских особняков, что Г. П. Данилевский сто лет спустя назвал так свой роман из времен пугачевщины. «Настанет год, России черный год», – писал Лермонтов в 1830 году, размышляя о возможности повторения пугачевского восстания, о грядущей народной революции, когда «корона упадет» с головы русских царей. И в юнкерской школе, обращаясь к исторической теме, он принялся за работу над романом, действие которого приурочил именно к пугачевскому году.

Но, несмотря на передатировку, «Вадим» по-прежнему остается самостоятельным опытом исторического романа о пугачевском восстании. И хотя Лермонтов обратился к этой теме одновременно с Пушкиным, но совершенно от него независимо. Припомним, что работа Пушкина над «Капитанской дочкой» в 1833 году не пошла дальше начальных наметок плана. «История Пугачева», которую Пушкин писал в том же 1833 году, в свет вышла только в самом конце 1834 года, а «Капитанская дочка» – в 1836 году, когда работа над незавершенным «Вадимом» была уже в прошлом [230] А. С. П у ш к и н. Полн. собр. соч. в 9-ти томах. Под общей редакцией [Ю. Г. Оксмана] и М. А. Цявловского, т. VII. М., «Асаdemia», 1938, с. 846 и 878. Комментарии Ю. Г. Оксмана к «Капитанской дочке» и «Дубровскому». «Путеводитель по Пушкину». Приложение к журналу «Красная нива» за 1931 год. М.—Л. ГИХЛ, 1931, с. 160. . «Дубровского» же, о сходстве с которым «Вадима» речь будет ниже, Лермонтов и вовсе не мог знать: этот незаконченный роман, написанный в конце 1832 – начале 1833 года, увидел свет лишь в конце 1841, когда ни Пушкина, ни Лермонтова в живых уже не было.