Владимир Дядичев - Жизнь Маяковского. Верить в революцию

© Дядичев В.Н., 2013

© ООО «Издательство Алгоритм», 2013

© Издательство «Республика», 2013

Фридрих Энгельс в своей «Диалектике природы», говоря о Леонардо да Винчи, А. Дюрере, М. Лютере, Н. Макиавелли и других титанах Возрождения, отмечал: «…что особенно характерно для них, так это то, что они почти все живут в самой гуще интересов своего времени, принимают живое участие в практической борьбе, становятся на сторону той или иной партии и борются кто словом и пером, кто мечом, а кто и тем и другим вместе. Отсюда та полнота и сила характера, которые делают их цельными людьми. Кабинетные ученые являлись тогда исключением; это или люди второго и третьего ранга, или благоразумные филистеры, не желающие обжечь себе пальцы» [1] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 347. .

Таким же титаном своего времени, такой же цельной натурой был Владимир Маяковский. Поэт честно и прямо, с «открытым забралом» выразил гнев и боль, устремления, а порой и заблуждения своего поколения, поколения переломных, революционных лет России. Он был необычайно современен при жизни, так же актуален и сегодня.

Между тем Маяковский оказался едва ли не первым из классиков советской литературы, деятелей русской советской культуры, которых стали «переосмысливать», развенчивать, «сбрасывать с пьедестала» в ходе начавшейся во второй половине 80-х годов перестройки, вскоре переросшей в контрреволюцию. Применительно к Маяковскому это развенчание-разоблачение началось еще в то время, когда в политической и общественной жизни ни о каком демонтаже социализма, ни о каких «преимуществах» капитализма напрямую речи не шло. Говорилось о «восстановлении ленинских норм» жизни, «обновлении социализма» и т. п.

Заодно началось освещение, восстановление пресловутых «белых пятен» нашей истории, постепенная, но быстро набиравшая скорость переоценка событий прошлого, «новое осмысление» (а точнее, тотальное осуждение) эпохи «культа личности» Сталина, «сталинщины» – сам этот термин появляется именно в то время.

В литературе же нарастала волна публикаций забытого и неизданного, «спецхрановских» или ранее не проходивших в печать преимущественно антисоветских произведений. Расширяющимся потоком возвращалось на Родину русское зарубежье первой волны…

Вот на таком фоне заметного изменившегося литературного поля и началось очередное (кстати, действительно далеко не первое!) «задвигание» поэта Маяковского подальше от первых рядов русской литературы. Началось снятие с него «хрестоматийного глянца», а то и (как «изящно» выразился один из мастеров этого дела) «счистка накипи».

Поначалу претензии к Маяковскому были скорее не художественного, не поэтического, а политического характера. Не то и не так хвалил, не туда звал, не то и не так осуждал, не к тому призывал.

Написал поэт-публицист, поэт-гражданин в 1925 году строки о желании повысить действенность искусства, действенность писательского слова:

Эстетически, художественно – поэтические строки высокой пробы! Но оказывается, «Маяковский захотел, чтобы его стихами занимался Сталин». И дальше: «Сталин с удовольствием принял его предложение и стал искоренять поэтическое инакомыслие вместе с людьми, зараженными им». Это – из статей В. Лемпорта «Счищая накипь» в газете «Московский художник», опубликованных осенью 1987 года.

Дальше – больше: «Ведь в конце двадцатых… некоторые поэты и писатели, не декларировавшие столь гордо «смену пера на штык», точнее, чем Маяковский, предчувствовали признаки страшных событий… И вот в тридцатые годы перья, превращенные в штыки, стали вонзаться в поэтов, ученых, командиров – во всех подряд». Это – в той же газете, но уже в статье другого автора. Заданная идея активно развивается! Заметим, кстати, шулерскую словесную подмену: уже не приравнивание пера к штыку (как в тексте Маяковского), а смена пера на штык, превращение пера в штык.

Такое вот подверстывание поэта к «сталинщине», к репрессиям, ГУЛАГу и т. п. А ведь тогда, в конце 1980 – начале 1990-х, разоблачение этих то ли «белых пятен», то ли «черных страниц» нашей истории стало одним из важнейших моторов всего процесса переориентации образа мыслей наших граждан, средством манипулирования массовым сознанием!

О Маяковском появляются статьи вроде «Апостол Хозяина» – нужны ли комментарии к заголовку? Поэту припоминают, вменяют в вину и «Ваше / слово, / товарищ маузер», и «ГПУ – / это нашей диктатуры кулак / сжатый…». Подоспела и публикация в Москве – сначала в журналах, а затем и отдельной брошюрой – книжки-памфлета Ю. Карабчиевского «Воскресение Маяковского», ранее изданной в Мюнхене, и т. д.

Вот в таком контексте уместно процитировать эмоциональное высказывание о поэте нашего современника, знаменитого мыслителя и писателя Александра Зиновьева: «Маяковский не просто от Бога поэт, а бог-поэт… В России только Пушкина можно поставить рядом с ним <���…> Наше время отличается тем, что разрушены все эстетические критерии оценки культуры <���…> Средние, весьма посредственные писатели превозносятся до небес, великие – унижаются» [2] Цит. по: Правда. М., 2002. № 41, 12–15 апреля. С. 4. .

Говоря о «перестроечном» противопоставлении Маяковскому иных «кумиров», А. Зиновьев отмечал: «Что тут сказать? Пастернак – хороший поэт. А Сергей Есенин, может быть, еще лучше. Но они не гении, нет. Раздувают значение хорошего, но не из ряда вон выходящего. Таковы повадки черни. Совсем плохого поэта возвести на трон короля поэтов стыдятся и боятся. Гения отвергают, потому что за его гигантской фигурой не будет видно этой критической шушеры. А с хорошим (по сравнению с гением – средним) удобно: и памятник видно, и тех литераторов, что с него пыль сдувают, заметно. Пастернак, Мандельштам, Ахматова, а теперь вскормленный ею Бродский – вожди армии посредственностей в своей социальной среде, как Солженицын – общероссийской» [3] Феномен Зиновьева: 80 лет. М., 2002. С. 374. .