Аркадий Казанский - Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том IV
- Название:Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том IV
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Array Литагент «Ридеро»
- Год:неизвестен
- ISBN:978-5-4474-0716-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Аркадий Казанский - Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том IV краткое содержание
Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том IV - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Seguentemente intesi: «O buon Fabrizio,
con povertà volesti anzi virtute
che gran ricchezza posseder con vizio». [27]
Потом я слышал: «Праведный Фабриций,
Ты бедностью безгрешной посрамил
Порок, обогащаемый сторицей». [27]
Из академической статьи:
Гай Фабриций Лусцин, впервые упоминаемый в 284 году, как посол к тарентинским городам. В 282 году он, будучи консулом, воевал с самнитами, луканами и бруттийцами, освободил город Фурии и взял столь богатую добычу, что после покрытия всех расходов досталась казне ещё сумма в 400 талантов. Он дошёл до города Регий и оставил там гарнизон для защиты римских интересов. В 280 году он, как легат консула, участвовал в битве при Гераклее и вёл с Пирром переговоры о выдаче военнопленных. Пирр, по преданию, приглашал его перейти к нему на службу, предлагая ему громадные сокровища, от чего римлянин отказался. Повар Пирра в свою очередь предлагал Фабрицию отравить царя, но Фабриций не воспользовался предательством, а сообщил об этом Пирру, добавив: – «Видишь, царь, что ты не умеешь отличить друзей от врагов». В 278 году Фабриций опять был консулом, после ухода Пирра из Италии воевал с луканами, бруттийцами, тарентинцами и самнитами и в конце года получил триумф. С Гераклеей Фабриций заключил союз. В 275 году был цензором. Фабриций был человек простой, честный и неподкупный и умер бедным; государство от себя дало приданое его дочерям. В знак особого отличия ему и его потомству дали право быть похороненными в самом Риме.
Queste parole m’eran sì piaciute,
ch’io mi trassi oltre per aver contezza
di quello spirto onde parean venute. [30]
Esso parlava ancor de la larghezza
che fece Niccolò a le pulcelle,
per condurre ad onor lor giovinezza. [33]
Смысл этой речи так был сердцу мил,
Что я пошел вперед, узнать желая,
Кто из лежавших это говорил. [30]
Еще он славил щедрость Николая,
Который спас невест от нищеты,
Младые годы к чести направляя. [33]
Церковная легенда о святом Николае, подслушавших разговор трёх бедных девушек и подбросивших им, одной за другой, через окно узелки с деньгами, чтобы они смогли завести себе приданое и выйти замуж.
Из академической статьи:
Николай родился в 260 году в городе Патара (60 км на запад от города Демре), на территории современной Турции и был епископом древнего города Мира, современное название которого – Демре. Николаю родился в семье зажиточных пожилых родителей, которые долгое время не могли иметь детей и молили Бога о первенце. Он получил очень хорошее образование, и уже в 19 лет решил посвятить себя служению Богу. За свою готовность всегда прийти на помощь Николай пользовался огромным уважением и любовью народа, а за свои чудеса еще при жизни, был признан Святым. Именно от Николая берет свое начало обычай дарить подарки на Рождество.
Каждый год в ночь на Рождество бедняки находили у своих дверей золотые яблоки, детские игрушки и сладости. Кто приносит подарки, оставалось загадкой. Лишь спустя многие годы горожане случайно узнали, что это епископ Миры.
Самая известная история о Святом Николае рассказывает, что однажды некогда знатный и богатый человек обнищал и для того, чтобы хоть как-то сводить концы с концами, решил отправить своих дочерей-красавиц на заработки в публичный дом. Узнав об этом, Святой Николай ночью подбросил в окно их дома мешочек с золотом. Счастливый отец потратил все деньги на приданое для старшей дочери. Таким же способом Святой Николай устроил свадьбы средней и младшей дочери, каждая из которых получила по мешочку золота.
По некоторым легендам, Святой Николай бросал подарки не в окно, а в печную трубу и мешочки с золотом падали то в сохнувшие у печи сапоги, то в чулки. Говорят, именно отсюда пошла традиция, класть подарки в сапожки или носки, которые дети вешают у кровати. Поначалу подарки подбрасывали только на день Святого Николая (Санта Клауса), затем эта традиция распространилась и на Рождество, и на Новый Год.
«O anima che tanto ben favelle,
dimmi chi fosti“, dissi, „e perché sola
tu queste degne lode rinovelle. [36]
Non fia sanza mercé la tua parola,
s’io ritorno a compiér lo cammin corto
di quella vita ch’al termine vola». [39]
«Дух, вспомянувший столько доброты! —
Сказал я. – Кем ты был? И неужели
Хваленья здесь возносишь только ты? [36]
Я буду помнить о твоем уделе,
Когда вернусь короткий путь кончать,
Которым жизнь летит к последней цели». [39]
Поэт, определив говорящего, подходит к нему и спрашивает: кем он был в жизни и неужели он один только возносит здесь хваленья, обещая помнить о нём на земле.
Ed elli: «Io ti dirò, non per conforto
ch’io attenda di là, ma perché tanta
grazia in te luce prima che sie morto. [42]
Io fui radice de la mala pianta
che la terra cristiana tutta aduggia,
sì che buon frutto rado se ne schianta. [45]
Ma se Doagio, Lilla, Guanto e Bruggia
potesser, tosto ne saria vendetta
e io la cheggio a lui che tutto giuggia. [48]
Chiamato fui di là Ugo Ciappetta;
di me son nati i Filippi e i Luigi
per cui novellamente è Francia retta. [51]
Figliuol fu» io d’un beccaio di Parigi:
quando li regi antichi venner meno
tutti, fuor ch’un renduto in panni bigi, [54]
trova’mi stretto ne le mani il freno
del governo del regno, e tanta possa
di nuovo acquisto, e sì d’amici pieno, [57]
И он: «Скажу про все, хотя мне ждать
Оттуда нечего; но без сравненья
В тебе, живом, сияет благодать. [42]
Я корнем был зловредного растенья,
Наведшего на божью землю мрак,
Такой, что в ней неплодье запустенья. [45]
Когда бы Гвант, Лиль, Бруджа и Дуак
Могли, то месть была б уже свершенной;
И я молюсь, чтобы случилось так. [48]
Я был Гугон, Капетом нареченный,
И не один Филипп и Людовик
Над Францией владычил, мной рожденный. [51]
Родитель мой в Париже был мясник;
Когда старинных королей не стало,
Последний же из племени владык [54]
Облекся в серое, уже сжимала
Моя рука бразды державных сил
И мне земель, да и друзей достало, [57]
Вот речь о Франции и начинается. Тень говорит, что ему ждать оттуда, с Земли, уже нечего; благословляя Данте, просит рассказать о нём потомкам. Он был корнем зловредного растенья, которое могли вырвать Гвант (Гент), Лиль (Лилль), Бруджа (Брюгге) и Дуак (Дуэ) – главные города Фландрии. Тень молит о возмездии своему роду, который навёл на Божью землю мрак неплодия и запустения. Тень представляется Гугоном, нареченным Капетом, давшим Франции много владык по именам Филипп и Людовик.
Уходить вглубь времён, куда «историки» помещают Капета и «капетингов» нет никакого резона. Достаточно вспомнить, что во время Великой Французской революции, король Людовик XVI предстал перед трибуналом, как « гражданин Капет». Династия называлась Бурбоны, но я считаю, у судей трибунала были все основания называть их Капетами; они, французы, находятся гораздо ближе к тому времени. Первым представителем династии Бурбонов (Капетов) был Генрих IV Великий, сменивший на троне последнего представителя старой династии – Генриха III Валуа, который был смертельно ранен и обратился к Господу, дав обет стать монахом (облекся в серое).
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: