Леонид Крупчанов - Н. В. Гоголь и Россия. Два века легенды

В это время Пушкин работал над «Повестями Белкина» и «Сказкой о царе Салтане», а Жуковский – над «Сказкой о царе Берендее…» и «Спящей царевной». Эти произведения соотносимы с проблематикой «Вечеров на хуторе близ Диканьки», над которыми работал в это время Гоголь.

Характеризуя свое состояние после отъезда Пушкина 8 августа 1831 г., Гоголь цитирует шестую главу «Евгения Онегина»: окна мелом Забелены, хозяйки нет. А где? Бог весть, пропал и след.

Уже в первых письмах Гоголя Пушкину и Жуковскому, может быть, в зародыше, воссоздается христианская лексика с соответствующими идеями. «Да сохранит Вас Бог», – пишет он в конце письма Пушкину. Показывая величие подвига Жуковского и Пушкина в деле создания «чисто русской поэзии», Гоголь сравнивает этот подвиг с подготовкой рая для «истинных христиан» и ада «для язычников, ренегатов и прочего сброду». Желая своим новым друзьям «благословления Божия», свою роль при этом он рассматривает как роль их «верного богомольца», воссылающего Богу «теплые…молитвы» за них и их «священные струны». Итак, пока Гоголь – только «верный богомолец» на путях создания «чисто русской поэзии». Чтобы решить, насколько генетически органична эта лексика, следует обратиться к анализу ранних писем Гоголя его друзьям и родителям.

Христианская лексика Гоголя 1820-х гг. не носит целенаправленного характера. Он поздравляет с «Днем Ангела», просит «Милости», часто упоминает о праздниках, особенно о «Масленице», просит Бога о здоровье и благе, перечисляет народные праздники. Он не описывает храмов Украины и России, религиозных обрядов, которыми начинает интересоваться, уже работая над сборником повестей «Вечера на хуторе близ Диканьки». Таким образом, именно в общении с Пушкиным возникает у Гоголя более или менее ярко выраженная христианская ориентация в творчестве, сменившая, либо дополнившая мистическую концепцию предопределенности «допушкинского» периода.

Если с оценкой Гоголем творчества и личности Пушкина все ясно: Пушкин для него – гениальный поэт, то Пушкину пока не представляется возможности высказаться по вопросу о Гоголе-художнике. Работая домашним учителем в доме Васильчиковых в Павловске и преподавателем истории в Институте Патриотического общества, Гоголь летом 1831 г. выполняет почтовые поручения своих друзей в Царском селе, доставляя в Петербург рукописи. В письме Пушкину от 16 августа 1831 г. он просит извинения за то, что не мог заехать к нему по причине карантина и обещает через Васильчикову доставить в Петербург рукопись «Повестей Белкина». В качестве своего адреса он называет Институт Патриотического общества на Васильевском острове. Одновременно 15 августа 1831 г. Пушкин уведомляет Плетнева в письме, что посылает ему «с Гоголем» «сказки» Белкина.

Впервые речь о творчестве Гоголя заходит у него в письме к Пушкину от 21 августа 1831 г., где говорится о реакции наборщиков сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки», которые, увидев автора, по словам Гоголя, «фыркали» и «прыскали себе в руку, отворотившись к стенке». В конце концов «фактор» типографии разъяснил Гоголю причину: «штучки, которые изволили прислать из Павловска для печатания, оченно до чрезвычайности забавны и наборщикам принесли большую забаву». «Из этого я заключил, что я писатель совершенно во вкусе черни», – добавляет Гоголь. В ответном письме Гоголю от 25 августа 1831 г. Пушкин благодарит его за передачу Плетневу рукописи и письма и поздравляет его «с фырканьем наборщиков» как с успехом. Здесь же Пушкин одобряет гоголевский «проект» «учебной критики», добавляя при этом, что Гоголь «слишком ленив», чтобы этот свой план «принести… в действие». Но уже в середине сентября 1831 г. (с выходом в сентябре первой части «Вечеров…») в письме к Вяземскому Пушкин шутливо и восторженно восклицает: «Каков Гоголь?». В «Письме к издателю «Литературных прибавлений к «Русскому инвалиду»» (опубликовано в номере 79 «Литературных прибавлений к «Русскому инвалиду» за 1831 год в составе рецензии Л. Якубовича) Пушкин поздравляет читателей «с истинно веселою книгою». Он видит в ней искренность, непринужденность и вместе с тем замечательную поэтичность. «Мольер и Фильдинг, вероятно, были бы рады рассмешить своих наборщиков», – добавляет он полушутя, имея в виду рассказ Гоголя. В первой книге журнала «Современник» за 1836 год в небольшой рецензии Пушкин вновь дает высокую оценку «Вечерам на хуторе близ Диканьки», назвав сборник «русской книгой», заставившей смеяться читателей, «не смеявшихся со времен Фонвизина». Отметив, что талант Гоголя развивается от «Арабесок» к «Миргороду», Пушкин выделяет повести «Невский проспект», по его словам, «самое полное из его произведений», «Старосветские помещики», «шутливую, трогательную идиллию, которая заставляет… смеяться сквозь слезы», «Тарас Бульба», «коего начало достойно Вальтер Скотта». В примечании Пушкин указывает, что на днях в театре пойдет комедия Гоголя «Ревизор». К этому времени относится идея устройства Гоголя преподавателем истории сначала в Киевском, затем в Московском университете. В апреле 1831 г., еще до своего знакомства с Гоголем, Пушкин в одном из писем Плетневу характеризует как «дельного» молодого ученого – М. П. Погодина, а С. П. Шевырева советует «посадить» на кафедру словесности Московского университета на место умершего А. Мерзлякова, которого считает невеждой и пьяницей. В целом же Пушкин невысокого мнения о деятельности Московского университета. В том же 1831 г. он пишет Погодину: «Жалею, что Вы не разделались еще с Московским университетом, который должен рано или поздно извергнуть Вас из среды своей, ибо ничего чуждого не может оставаться ни в каком теле. А ученость, деятельность и ум чужды Московскому университету». Поэтому Пушкин не был удивлен, когда Гоголь, как он сам сказал, «расплевался» с университетом в 1835 г.

В статье «Торжество дружбы или оправданный Александр Анфимович Орлов», опубликованной в тринадцатом номере журнала «Телескоп» за 1831 г. и подписанной «Феофилакт Косичкин», Пушкин одобрительно отзывается о сборнике Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки». Продолжая тему в письме А. А, Орлову (ноябрь 1831 г. – январь 1832 г.) он благодарит последнего за поддержку Гоголя и уточняет свою позицию относительно Гоголя в указанной выше статье. «Радуюсь, что посильное заступление за мое дарование, конечно, не имеющее нужду ни в чьем заступлении, заслужило Вашу благосклонность», – пишет Пушкин, защищая Гоголя от нападок Н. Полевого. В поддержку Гоголя выступил также О. Сомов под псевдонимом «Н. Луговой». Как видно, от общего одобрения формы «Вечеров…» (юмор) Пушкин переходит к оценке гоголевского литературного таланта вообще, который считает безусловным.