Николай Горбунов - Дом на хвосте паровоза. Путеводитель по Европе в сказках Андерсена

Сами флорентийцы, однако, восторгов Андерсена по поводу этой картины не разделяли – собственно, так она и оказалась в Уффици. Изначально «Сошествие Христа в Чистилище» писалось для капеллы Занчини в церкви Санта-Кроче, но в 1821 году после долгих препираний полотно было выдворено оттуда как содержащее слишком много обнаженной натуры для религиозного произведения. Провисев в галерее Уффици более сотни лет – и попав благодаря этому в сказку Андерсена, – картина серьезно пострадала во время наводнения 1966 года и потом долгие годы ждала очереди на реставрацию. Но конец у этой истории не по-андерсеновски счастливый: блестяще восстановленная, в 2006 году она вернулась в Санта-Кроче, правда, не в саму церковь, а в ее музей. Мы тоже сейчас туда заглянем – нам с нашими героями как раз по пути. Выйдя из галереи на площадь Синьории, обогните фонтан Нептуна по часовой стрелке – и Виа-деи-Гонди (Via dei Gondi), переходящая в Борго-деи-Гречи (Borgo dei Greci), выведет вас почти по прямой.

Базилика Санта-Кроче (La basilica di Santa Croce, или попросту церковь Святого Креста) для итальянцев – примерно как Кремлевская стена для русских или Кафедральный собор Роскилле для датчан. По населению элитных некрополей отлично читается национальная система культурных приоритетов: в Роскилле покоятся королевские особы, в Москве – партийная верхушка, маршалы и космонавты, а во Флоренции – видные деятели науки, искусства и политики. И если причина, по которой бронзовый кабан направился в Санта-Кроче, не совсем понятна (разве что взял след «Сошествия Христа в Чистилище»), то интерес автора вполне закономерен: где бы Андерсен ни оказался, он непременно стремился познакомиться с коллегами по цеху в самом широком смысле. Подымавшему ли с постели Александра Дюма не поднять из-под могильной плиты Микеланджело Буонарроти?

Илл. 12

Церковь Санта-Кроче. Гробницы в правом приделе

Изображения, помещавшиеся на мраморных саркофагах в правом приделе церкви, казалось, все ожили. Тут стоял Микеланджело, там – Данте с лавровым венком на челе, здесь – Альфьери, Макиавелли – повсюду великие мужи, гордость Италии.

Церковь Санта-Кроче великолепна, куда красивее, хоть и не так велика, как мраморный Флорентийский собор.

Илл. 13 Фасад церкви Санта-Кроче

В церкви Санта-Кроче Илл. 12похоронены порядка трехсот именитых итальянцев, но далеко не сразу понимаешь, как они все туда помещаются. Мраморный неоготический фасад, которым церковь выходит на площадь, Илл. 13настолько эффектен, что сразу отвлекает внимание от других частей здания; а поскольку он еще и очень компактен, то и сама церковь анфас кажется игрушечной – когда на самом деле она огромна. Пишут даже, что Санта-Кроче – самая большая францисканская церковь в мире (хотя что-то подсказывает, что оговорка «францисканская» добавлена неспроста).

Может показаться, что из упокоившихся в Санта-Кроче знаменитостей Андерсен называет только самые громкие имена, однако дело здесь не только в громкости. Изображенный набожным Андерсеном бронзовый кабан – оживший персонаж языческого мифа, поэтому дальше открытых дверей церкви ему хода нет, таковы уж правила. А с этой точки видны как раз только гробницы Микеланджело, Галилея, Илл. 14Данте, Альфьери и Макиавелли, потому что они самые приметные и расположены ближе всего к центральному входу.

Илл. 14

Церковь Санта-Кроче. Гробница Галилея

С надгробного памятника, помещавшегося в левом приделе церкви, струился какой-то удивительный свет, словно вокруг образовалось сияние из сотни тысяч движущихся звезд. На памятнике красовался герб: красная, словно пылающая в огне, лестница на голубом поле.

То была гробница Галилея; она очень проста, герб же полон глубокого значения. Он мог бы послужить гербом самого искусства или науки: представителей их ведь тоже ведет к бессмертию пылающая лестница…

Не спешите, однако, совсем уж благоговеть: здесь тоже свои подвохи. Так, упомянутая Андерсеном гробница Данте – на самом деле не гробница, а кенотаф (то есть, попросту говоря, мемориальная пустышка). Отношения с родиной у Данте были сложные, и окончательное примирение не наступило до сих пор. Настоящая могила Данте находится в Равенне, местные жители заправляют лампаду над ней флорентийским маслом, но согласия на перезахоронение останков поэта в изгнавшем его когда-то городе не дают. Замаливая свои грехи перед Данте, флорентийцы даже поставили ему в 1865 году помпезный памятник в самом центре площади Санта-Кроче – в лавровом венце и с четырьмя львами по углам. Правда, потом поняли, что он мешает играть в кальчо [15] Флорентийский предок современного футбола, о котором Генрих III Валуа отзывался как «мелковато для войны, жестковато для игры». , и передвинули на нынешнее место – на центральную лестницу чуть слева от входа в церковь, то есть так, чтобы не загораживал фасад. Как бишь там говорится: любовь – это поступки?

Не пуская кабана внутрь церкви из соображений религиозной корректности, Андерсен лишает читателя не только фресок Джотто и капеллы Пацци, но и еще кое-чего на букву «к» – клуатров [16] Крытая галерея, обрамляющая прямоугольный внутренний двор в средневековых монастырях или университетских колледжах. (наконец-то я узнал, как это называется). В ансамбле церкви их целых три, и самый красивый, конечно, – работы Брунеллески. Впрочем, не спешите туда сразу: во-первых, здесь сама атмосфера не располагает к спешке, а во-вторых, рискуете проскочить неприметный вход в музей и так и не увидеть «Сошествие Христа в Чистилище». Картина выставлена в самом дальнем зале, в помещении бывшего рефектория (то есть попросту столовой), и пока до нее дойдешь, голова уже начинает лопаться от впечатлений. Но не вздумайте сломаться раньше времени: это прекрасная кульминация, после которой можно уже и в клуатр Брунеллески. Там, напротив, царят покой и умиротворение: в каменных галереях – прохладный ветерок, по углам внутреннего сада – раскидистые розовые кусты, вот только рядом с каждым, как бы в напоминание о национальном темпераменте, – облупленная фанерная табличка: «Розы не рвать». «Помнишь, девочка, гуляли мы в саду…»

Умиротворившись клуатрами и выйдя обратно на площадь, можно для полноты картины прогуляться по соседним кварталам, хотя и необязательно: окрестности Санта-Кроче крайне невыразительны. Единственное, ради чего это может иметь смысл, – это поиск прототипа мастерской перчаточника, взявшего главного героя к себе в ученики. Увы, Андерсен не дает ее точного описания, кроме как «маленький домик на одной из боковых улиц». Боковые улицы Илл. 15есть только к северу от церкви, и маленькие домики на них можно по пальцам перечесть – но кто сказал, что застройка этих кварталов не изменилась с XIX века? Чтобы проверить это, пришлось бы лезть в городские архивы, а делать это ради второстепенного объекта нам было, признаться, лень. Поэтому мы пошли по пути наименьшего сопротивления и назначили мастерской перчаточника один из домиков Илл. 16у сада на улице Борго Аллегри (Borgo Allegri) – это, пожалуй, самое милое место в округе, и где, как не здесь, жить доброму перчаточнику.