Владимир Немцев - Вопросы о России. Свободная монография

Натан Эйдельман, соглашаясь, что только монгольское нашествие определило то «азиатское начало», которое обернулось потом на Руси крепостным правом и лютым самодержавием, приводит ещё некоторые объясняющие обстоятельства: в течение первой половины XIX века уже все европейские короли, и до того не бывшие столь абсолютными, как государи и императоры всея Руси, стали конституционными; а средневековые завоеватели с востока принесли побеждённым странам потери, сопоставимые с атомной войной – население там уменьшилось примерно в четыре раза; кроме того, повторяются известные слова Пушкина: «Образующееся (европейское) просвещение было спасено растерзанной и издыхающей Россией… Татары не походили на мавров. Они, завоевав Россию, не подарили ей ни алгебры, ни Аристотеля». Основное отличие от Запада заключалось в слабом развитии городов, промышленности, торговли, буржуазии, – «а где буржуазность, товарность, там крепнут свободы, местные и городские»; управление огромными российскими территориями сложилось не европейское, когда большую роль играет местное самоуправление, выбранное населением и отчасти контролируемое из центра, но централизаторское, когда сверху донизу управляет всеведущая административная власть.

И когда при Иване Грозном население ещё по-европейски продолжало цепляться за самоуправление, а окраины ещё норовили выбирать воевод, то есть, сами пытались ведать своими делами, была введена опричнина. И эта «новая мощная карательная организация», полагает Эйдельман, положила начало «чрезвычайному» и принципиально новому механизму, «с помощью которого можно управлять огромной страной, не поощряя, а, наоборот, гася ростки демократии». «И если так, – заключает публицист, – то в широком смысле слова опричнина не оканчивается ни в XVI, ни даже в XIX веке…» 8 8 Эйдельман Н. «Революция сверху» в России: (Заметки историка) // Наука и жизнь. 1988. №10. С. 92—105. Нельзя здесь не заметить, что автор нередко односторонне показывает историю России, когда упрекает русских то в «малой буржуазности», то в общей «неразвитости», получается, искони присущей. – В.Н. .

Впрочем, тут надо оговориться, что Иван IV создавал основы государственного устройства Московии – приказы , как прообразы министерств, составивших в будущем правительство такой обширной страны, как Россия. Ей остро нужны управляющие структуры, деловитые ведомства по целому ряду направлений огромного хозяйства. В XVI веке для Европы, например, подобная проблема возникла в деле управления колониями. И никто не собирался при этом организовывать демократические общественные центры по опеке колониальных пространств и душ… Московское же государство, потом и Россия, колонии в отдалённых землях не создавала, ей достаточны были территории на востоке, которые сами просились под опеку «белого царя».

Тему эту заострили в 20-е годы ХХ века русские историки в эмиграции 9 9 См., напр., кн.: Вернадский Г. В. Монголы и Русь. Тверь; М., 1997. , а подхватили коллеги за рубежом. На основе их изысканий возобновились идеи евразийства – особого пути России, ориентированной на Восток. Евразийский настрой у нас время от времени ещё с XVIII века возвращается, в основном обнажая реакцию разочарования в Европе, «не помогающей нам» и «нас не любящей»… А.И.Солженицын считает, что в наши дни даже усилилось восприятие евразийства 10 10 Солженицын А. Россия в обвале. 2-е изд. М.: Русский путь, 2002. С. 44. , но полагает это как «отказ от русского культурного своеобразия» 11 11 Там же. С. 45. , отказ, мешающий ответственно отнестись к гибельным проблемам общества.

Впрочем, для конкретно-исторических рамок разговора надо ещё уточнить, что Московская Русь находилась под властью Золотой Орды с конца XIII по XV век. К XIV веку монголы из шаманистов обратились в мусульман, что совсем не изменило взаимоотношений. Правда, Русская православная церковь канонизировала некоторых ханов, например, одного под именем Петра, хотя монголы, судя по всему, не придавали этому особого значения.

Но весьма наглядное представление о смутном времени золотоордынского ига даёт почерпнутая нами из различных справочных источников история происхождения государственного герба на Руси.

Двуглавый орёл придуман в Византии после соединения Западной и Восточной Римской империи, и тогда римский орёл обретает две головы. В геральдике (гербоведении) эта фантастическая гербовая фигура впервые появляется в XIII веке, а потом на монетах Людвига Баварского 1330 года и гербах бургграфов Вюрцбургских и графов Савойских. Государственную эмблему чёрного орла о двух золотых головах потом с XV столетия приняла Священная Римская (Германская) империя, а после её падения – Австрия. Овдовевший великий князь Иоанн III Васильевич ввёл этот герб после своего брака с племянницей последнего византийского императора, свергнутого турками, Софией Фоминичной Палеолог в 1472 году. Невесту московскому князю рекомендовал папа Римский, надеявшийся на развитие дружественных связей с Московией и присоединение к себе Русской православной церкви. Великая княгиня София действительно повлияла на политику Руси: не без её настояния Иоанн III перестал платить дань хану Золотой Орды Ахмату, и тем самым окончательно прекратил прямую зависимость от кипчакского Сарая, а кроме того, впервые на восточной Руси окружил свой двор блеском и величием, тем самым отказавшись от скорее самоуничижительного, чем скромного, пребывания московского правителя на троне. Прежде великие князья жили почти вровень с подданными, трапезничая за дощатыми столами, пия из деревянных ковшей, и манеры у них были весьма простыми.

До этого гербом московского государства был белый конь на красном поле. После Куликовской битвы на коне воссел Святой Георгий, поражающий змея. При Иване III же московский герб переместился на грудь двуглавого греческого орла, на крыльях которого поместились гербы стран, входящих в состав Московской Руси.

Таким образом, двуглавый орёл на Русь пришёл благодаря Папе Римскому, а благодаря, по-видимому, его протеже Софии Москва освободилась от золотоордынского ига, и главное – частично избавилась от рабского сознания, хотя так и не приблизилась к Риму. Но и не исключено, между прочим, что так называемая «византийская» роскошь при московском дворе внедрилась не столько с помощью влияния Софии Палеолог, сколько более сильному воздействию ханской ставки. Эти хитросплетения объясняет отчасти американская школа русологов.

Дональд Островски показывает, как в первой половине XIV века русские князья сознательно вводили в Московском княжестве монгольско-кипчакские политические и военные институты, а позже, в соответствии с распространённым в исторической науке понятием «отсроченного влияния», «эффекта отложенного действия», которое ввели русские эмигранты-«евразийцы», проводят «пересадку в Россию монгольской деспотической концепции, которая <���…> созревает в России лишь позднее, в XVI веке» 12 12 Островски Дональд. Монгольские корни русских государственных учреждений // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Период Киевской и Московской Руси: Антология / Сост. Дж. Маджеска. Пер. с англ. З.Н.Исидоровой. Самара: Самарский университет, 2001. С. 144—145. , то есть, более чем через столетие после падения ига.