Никита Сироткин - Русский и немецкий авангард с точки зрения семиотики Ч. С. Пирса. Материалы к теории метасемиотических систем

0.3.4 Рабочая гипотеза

Существование этого культурного переворота принимается за исходную аксиому. Рабочая гипотеза заключается в следующем: новая культурная парадигма, о которой идёт речь и ярким проявлением которой стало авангардистское искусство, может быть охарактеризована как тенденция к сближению двух семиотических полюсов. Последовательная реализация двух тенденций одновременно – тенденции к сближению репрезентамена с его объектом и тенденции к полной независимости репрезентамена от объекта – привела в 20 в. к формированию ряда семиотических систем, в которых эти два полюса сливаются друг с другом. Одной из таких семиотических систем является авангардистское искусство.

Моя цель – показать, как происходит это труднопредставимое слияние двух семиотических полюсов в авангардистском искусстве. Материалом послужит ряд конкретных примеров, к рассмотрению привлекаются как художественные тексты поэтов-авангардистов, так и факты их «художественного поведения», а также программные тексты и манифесты.

Ограничение поэтическими текстами объясняется в первую очередь тем, что поэзия – род литературы, наиболее активно развивавшийся в эпоху «исторического авангарда» и, следовательно, типичный для авангардистского искусства. Тем не менее делаемые в работе выводы могут и должны быть проверены на материале прозаических и драматургических произведений авангардистов.

В первой главе на материале заумных стихотворений российских футуристов и дадаистских «Lautgedichte» исследуется соотношение между иконическим знаком и знаком-символом в текстах такого рода. Отмечается близость иконического знака к «тропичному» полюсу знаковости, знака-символа – к «абстрактному» полюсу. Задача первой главы – показать, что «заумные стихи» и «Lautgedichte» выступают одновременно и в качестве иконических, и в качестве символических знаков.

Во второй главе на материале ряда авангардистских текстов, тематизирующих человеческое тело, и ряда фактов авангардистского «художественного поведения» рассматривается вопрос о соотношении знака-типа и знака-токена. Отмечается близость токена к «тропичному» полюсу знаковости и близость типа к «абстрактному» полюсу. Задача второй главы – показать на конкретном анализе, как в разбираемых текстах происходит слияние или отождествление типа и токена.

В третьей главе на материале ряда свидетельств об авангардистском эпатаже (и реакциях на эпатаж), а также на материале футуристических и экспрессионистических стихотворений, которые можно отнести к особому жанровому образованию стихотворного «приказа», исследуется соотношение между объектом и интерпретантой знака с учётом разработанной Пирсом классификации этих компонентов знака. Понятие «динамического объекта» непосредственно связано с концепцией «тропичного» полюса знаковости, а понятие «финальной интерпретанты» – с концепцией «абстрактного» полюса. Задача третьей главы – показать, как в авангардизме реализуется тенденция к слиянию объекта и интерпретанты.

1.0.1 Иконический знак, индекс, символ

Деление знаков на иконические знаки, индексы и символы, по Ч. С. Пирсу, является «наиболее фундаментальной» их классификацией («most fundamental», СР 2.275).

Подробно об этом разграничении см., напр., Мельвиль (1968: 186—199 и др.). Я не могу уделить достаточно места точному определению этих понятий, поэтому ограничусь – насколько это возможно – выдвижением рабочих определений.

Иконический знак принято рассматривать как знак, основанный на сходстве между объектом и репрезентаменом. Эта трактовка подтверждается и словами самого Пирса, писавшего, например: «Знак может быть иконическим , то есть может репрезентировать свой объект главным образом по аналогии […]» (СР 2.276). Однако сам Пирс пишет: «Можно задаться вопросом, все ли иконические знаки основаны на аналогии или нет» (СР 2.282). Осознававшаяся самим Пирсом проблематичность критерия сходства – в конечном счёте в чём угодно можно увидеть сходство с чем угодно (ср. СР 2.247) – приводит к необходимости иной дефиниции иконического знака, ср.: «Иконический знак служит в качестве знака исключительно […] благодаря тому, что обнаруживает свойства, для обозначения которых он служит» (Peirce 1988: 348). Главная особенность иконического знака в том, что он сам (точнее говоря, его репрезентамен) обладает теми свойствами, на которые он указывает в объекте: «иконический знак абсолютно непосредственно воплощает то свойство, для обозначения которого он служит» (Peirce 1988: 371). Существование объекта при этом не является обязательным условием иконического знака (в отличие, например, от знака индексального), ср. СР 2.247; Peirce (1988: 349).

Индексальный знак основан на связи (например, физической или причинной) между репрезентаменом и объектом, и, следовательно, условием индекса является реальное существование его объекта. Индекс обозначает свой объект «в силу того, что он [индекс] испытал воздействие этого объекта» (СР 2.248). Пример – флюгер, подчиняющийся движению ветра и указывающий направление ветра.

В символе связь между репрезентаменом и объектом является конвенциональной. Символ обозначает свой объект «в силу закона, обычно в сочетании с общими идеями, которые обусловливают интерпретацию символа как отсылающего к данному объекту» (СР 2.249); это знак, знаковый характер которого заключается «главным образом в том, что он используется и понимается как знак» (СР 2.307). Пример – слова или книги (СР 2.292). Это высший тип знака, по Пирсу, «собственно знак» или «подлинный (genuine) знак».

1.0.2 Иконический знак, знак-символ и два полюса знаковости

Два из трёх типов знаков, выделенных Ч. С. Пирсом в рамках «наиболее фундаментальной» семиотической классификации, – иконический знак и символ – обнаруживают тесную близость к двум полюсам знаковости, обрисованным в 0.3.2.4.

Подробная шкала визуальной иконичности, разработанная А. Молем (Moles 1972: 52), начинается с самого объекта, в отношении которого А. Моль постулирует максимум иконичности. На исключительно тесную близость между иконическим знаком и его объектом указывал и сам Ч. С. Пирс, писавший: «Иконический знак настолько замещает собой свой объект, что его трудно отличить от объекта (Icons are so completely substituted for their objects as hardly to be distinguished from them)» (СР 3.362).

Очевидно, что иконический знак наиболее близок «тропичному» семиотическому полюсу – полюсу, на котором сама реальность выступает в качестве знаковой.

Знаковый же характер символа, по Ч. С. Пирсу, заключается «именно в том, что символ представляет собой правило, которое определяет его интерпретанту» (СР 2.292). «Символ связан (connected) со своим объектом благодаря идее, существующей в сознании, которое использует символ. Если бы такой идеи не существовало, не было бы и связи между символом и объектом» (СР 2.299). Эти дефиниции позволяют связать символический знак с «абстрактным» полюсом знаковости – полюсом знака, выступающего в качестве действительности 20 20 Я оставляю в стороне проблему знака-индекса и в целом проблему семиотических явлений, относящихся к Пирсовой категории вторичности. См. об этом Greenlee (1973) и дискуссию в журнале «Transactions of the Charles S. Peirce Society», 1976, №12, p. 97—147. .