Гэвин Фрэнсис - Метаморфозы. Путешествие хирурга по самым прекрасным и ужасным изменениям человеческого тела

Я чувствовал, как воздух пронизывается почтением, сменяющимся радостью; факт существования такого равновесия внутри хаоса химии организма казался мне удивительно прекрасным, но одновременно пугал своей неизбежностью.

Тема трансформации – одна из древнейших в литературе и искусстве: еще две тысячи лет назад древнеримский поэт Овидий в «Метаморфозах» изобразил природу и человечество как бурлящий водоворот, где все живое и неживое попадает в циклы перемен: «Словно податливый воск, что в новые лепится формы, не пребывает одним, не имеет единого вида, но остается собой, – так точно душа, оставаясь тою же, – так я учу, – переходит в различные плоти» [1] Перевод с латинского С. В. Шервинского. – Примеч. пер. . Овидий завершил поэму словами о братстве всего живого и страстным призывом относиться к любым существам с состраданием. Сострадание находится в сердце врачебной практики: медицину можно описать как союз науки и доброты. Эта книга отдает дань динамизму и преобразованиям в человеческой жизни.

Слово «пациент» означает «страдающий», и заниматься медициной – значит искать способы облегчить человеческие страдания.

Величественная кавалькада космоса разворачивается перед нами в своей эволюции: Вселенная расширяется, спираль Галактики раскручивается, Земля вращается вокруг своей оси, и Луна становится все дальше с каждым годом. Благодаря наклону оси нашей планеты мы наблюдаем смену времен года; более триллиона приливов уже омыли берега Земли. «Ничто не остается прежним» – это прописная истина, которая может восприниматься одновременно как проклятие и как благословение. «Нельзя дважды войти в одну реку», – писал Гераклит, и наши тела постоянно обновляются, подобно берегам реки.

Жить – значит претерпевать постоянные изменения. Наши границы податливы: их формируют и меняют элементы нашего окружения. Речная вода когда-то была морскими брызгами; в следующем году она уже может течь в крови вашего соседа. Вода в вашем мозге когда-то выпала дождем на древние равнины и смешалась с водами давно исчезнувших океанов. С этой точки зрения, само тело – стремительный поток или горящий огонь: ни один из моментов не будет таким же, как другой. Во время роста, восстановления, адаптации и старения наши тела неизбежно меняют форму, а во время сна, запоминания и обучения то же самое происходит и с нашим разумом. От кризисов, переполняющих нас эмоциями, до перемен, происходящих от зачатия и до смерти; посредством нейронных потоков, связывающих сознание с изменениями, происходящими под влиянием силы воли и решительности, мы воплощаем собой перемены.

Метафора перемены интересует меня как писателя, это занимало поэтов, художников и мыслителей на протяжении тысячелетий. Как врач я заинтересован в том же, потому что заниматься медициной – значит искать положительные изменения, пусть даже незначительные, в разумах и телах моих пациентов.

Когда ночью в отделение экстренной помощи поступает особенно много окровавленных жертв насилия или пациентов с психическими расстройствами, кто-нибудь из моих коллег обязательно говорит: «Должно быть, сегодня полнолуние». В напряженную ночную смену я даже выхожу на улицу, чтобы найти на небесах объяснение моей загруженности на Земле. С древних времен люди верили, что Луна влияет не только на приливы и фертильность женщин, но и на разум. Отелло говорит Эмилии: «Луна с пути, должно быть, уклонилась: к Земле спустилась больше, чем обычно, и сводит всех с ума» [2] Перевод Анны Радловой. – Примеч. пер. . Джеймс Джойс в «Улиссе» пишет о способности Луны «очаровывать, убивать, окутывать красотой, сводить с ума». Убеждение, будто Луна способна влиять на человеческую психику, широко распространено: многочисленные исследования, проведенные в Индии, Иране, Европе и США, подтверждают это. Согласно результатам одного американского исследования, 40 % людей считают, что Луна влияет на разум. Более раннее исследование показало, что 74 % специалистов в области психического здоровья убеждены в том же. Однако статистики не смогли обосновать это: количество пациентов, поступивших в больницу с травмами, маниями и патологиями сна («лунатизмом»), не зависит от фазы Луны, и нет никакой связи между полнолунием и попытками самоубийств, автомобильными авариями и звонками на линию психологической помощи. И мои коллеги, и 74 % опрошенных американских психиатров ошибаются.

Даже незначительное сокращение продолжительности сна способно спровоцировать эпилептические припадки.

Три калифорнийских психиатра решили выяснить, действительно ли настолько распространенное убеждение не соответствует реальности. В исследовании под названием «Другой взгляд на Луну и сумасшествие» они предположили, что до изобретения яркого электрического освещения в XIX веке полнолуние влияло на людей с шатким психическим здоровьем, так как нарушало продолжительность сна и его качество. Они доказали, что отдых в темноте в течение 14 часов в сутки может предотвратить приступы маниакального психоза и что даже незначительное сокращение продолжительности сна способно ухудшить психическое здоровье.

То же самое было подтверждено и моими пациентами, страдающими биполярным расстройством и эпилепсией. Мозговая активность, связанная с крепким сном, коррелирует с мозговой активностью, связанной с устойчивым психическим состоянием, однако пока неизвестно, каким образом.

До распространения искусственного освещения людям было «выгодно» полнолуние, поскольку лунный свет был достаточно ярким, чтобы находиться ночью вне дома. «Лунное общество» промышленников и представителей интеллигенции, существовавшее в Англии в XVIII веке, получило свое название не из-за предмета изучения, а из-за того, что его членам было удобнее собираться по вечерам при полной Луне. Однако лунный свет иногда отбрасывал тени, поражавшие воображение впечатлительных людей. «Умалишенные становятся более встревоженными при полной Луне и на рассвете, – писал в XIX веке французский психиатр Жан-Этьен Эскироль. – Разве не этот яркий свет освещает их жилища, что пугает одних, радует других и волнует всех?»

Джоан Фредерик доставили в больницу на «Скорой помощи». В ее карте поперек страницы было написано: «истерический делирий». Историю болезни рассказала ее соседка по комнате: на протяжении нескольких дней Джоан была простужена и чувствовала слабость и пошла в аптеку, чтобы купить лекарства. Лекарства не помогли: слабость усилилась, появилась боль в животе, а кожа будто бы горела. Моча была горячей и вязкой, а мочеиспускание – болезненным. У нее раньше были инфекции мочевого пузыря, но на этот раз она чувствовала себя иначе: ею овладело чувство дискомфорта, распространившееся от туловища к конечностям. Ноги тряслись, руки ослабли, и легкая лихорадка не отступала ни на минуту. Джоан записалась на прием к терапевту, но так к нему и не попала: соседка вызвала «Скорую помощь», когда ей стали мерещиться гигантские лягушки на стенах. На пути в больницу у нее случился припадок, к тому моменту, как я увидел ее, ей успели вколоть седативные препараты.